есть ещё братья, которые ещё не понимают святой миссии супружеской пары. А он, он является носителем возвышенных и щедрых чувств. Как практически у всех нас, у него есть прошлое, интенсивно прожитое в страстях и превышении своих полномочий. Раньше у него была огромная власть, которой он не сумел воспользоваться в созидательном плане. Учитель мощного разума, он строил планы на высоких интеллектуальных уровнях, откуда он не всегда спускался, чтобы утешать и помогать. Носитель многих славных титулов, он их часто забывал, бросаясь в общую долину преступных капризов. Он навязал свой собственный абсолютизм и усилии посев шипов, которые его впоследствии разорвут. Когда пришёл момент сбора отвратительного урожая, он испытал ужасные страдания. Бесчисленные жертвы ждали его по ту сторону могилы и напали на него. Но он крупно просчитался. Марцело во многих случаях желал быть добрым и создал новое движение ценной преданности своему имени; но подобная преданность должна была, несмотря ни на что, ждать удобного случая, чтобы прийти ему на помощь. Враги, которые в ярости кричали на него, представляли собой компактную массу, которая требовала вульгарного правосудия; они держали его долгое время в низших областях, утоляя свои старые желания мести, мучая его периспритный организм. В полном сумраке сознания, Марцело молил, плакал и раскаивался в течение долгих лет. Несмотря на то, что он молил, и вопреки настойчивым заступничествам в его пользу, освобождения пришлось ждать очень долго, потому что угрызения совести — это всегда точка резонанса между должником и кредитором, и нашего друга совесть замучила своими жестокими угрызениями. Таким образом, периспритные разрушения проявились сразу же, как только он пересёк ворота могилы, упорствуя из года в год…

Воспользовавшись кратким интервалом в объяснениях, я с любопытством добавил:

— Это значит, что эпилептоидный феномен…

— … очень редко проявляется из-за простых перемен в головном мозгу, как тех, которые проявляются вследствие ударов, нанесённых по голове, — уточнил помощник, оборвав мои замечания. — В основном, речь идёт об увечье души, независимой от физического тела, которая, в этом случае, регистрирует только рефлективные действия. Прошло то время, когда разум предполагал рай или чистилище как простые внешние области; небо и ад — это, в своей основе, состояния сознания; если кто-то действует против Закона, внутри него самого начнётся исправительный процесс так долго, насколько это будет необходимо. Перед реальностью все мы вынуждены заключить, что существуют многие увечности для расстройства тела, и другие увечности, в неисчислимом количестве, для заблуждений души.

Инструктор сделал краткую паузу, указал пальцем на молодого человека и продолжил:

— Но, возвращаясь к информации, касающейся Марцело, надо тебе сказать, он исчерпал самые тяжёлые субстанции в глубине чаши испытаний. Долгие годы расстройств, во время которых жертвы, ставшие палачами, били его жестокими конвульсиями, при посредстве шоков и невыразимых страданий просветили его внутренние горизонты, и нашему брату удалось найти общий язык с достойным и мудрым духовным ориентером, с которым он соединён с самого дальнего своего прошлого. Его поддержали и ему помогли. Озабоченный, он старался найти информацию о душах, которые ему были особенно дороги, на что ему ответили, что его самые сильные связи находятся снова в его плоти, в созидательном труде и свидетельствах. Он вымолил право перевоплотиться, обещал принять на себя обязательства духовной помощи на Земле, чтобы искупить свои огромные долги, сотрудничая ради блага и развития его давнишних врагов. И он получил этот дар, поддержанный ментором, полным самоотречения, уважаемый им вот уже многие века. Он вернулся в физическую сферу и начал заново путь ученичества. В последний раз он родился на любящих руках, к которым он чувствует привязанность в течение многих своих существований, пережитых вместе. Теперь же, искренне пользуясь полученными благословениями с молодого возраста, он берётся за восстановление ценных моральных качеств; Ещё будучи малышом, он уже характеризуется добротой и послушанием, природными нежностью и мягкостью. Он прожил спокойное детство, хоть его постоянно подстерегали давнишние невидимые преследователи. Благодаря обновляющей работе, которой он отдавался, они не смогли его притянуть к себе; но, случайно встречаясь с некоторыми из них в минуты частичного отделения от тела во время сна, он горько страдал от воспоминаний. Всё следовало без каких-либо значимых новостей. Под покровительством родителей и при поддержке невидимых благодетелей, малыш готовился к будущим работам. Но спустя малое время, при усилившемся понимании обладания физическим наследием, Марцело, когда ему перевалило за четырнадцать лет, с его периспритным организмом, отлично идентифицируемым со своей физиологической оболочкой, стал вспоминать пережитые феномены, и вот тогда-то и возникли у него то, что называется эпилептическими конвульсиями, с определённой частотой повторения. Однако, молодой человек сразу же нашёл противоядие, скрываясь в «обители благородных принципов», то есть, в самой возвышенной области личности, при помощи молитвы, братского понимания, практики блага и высшей духовности. Таким образом, он ограничил нейропсихические расстройства, сократил клеточную дисфункцию, день за днём отвоёвывая свою собственную уравновешенность, мобилизуя орудия воли. В этих усилиях, где он показал себя чрезвычайно симпатичным, он получил солидную помощь из нашей сферы, полностью поставив её себе на пользу путём правильного справедливого использования созидательных усилий добра. Принимая борьбу со спокойствием и терпением, он выработал в себе ценные качества приёма, благоприятствуя нашей помощи, уклоняясь тем самым от терапии гипноза или шока, терапии, которая, вызывая анормальные состояния периспритного организма, не приводит ни к чему другому, кроме перемещения боли, не уничтожая её происхождения. Исходя из этого, случай Марцело представляет собой большую ценность. Отвечая тем, кто действовал в его пользу, адаптируясь к реальности, он стал своим собственным врачом, и это единственно правильное решение, когда больной сам исцелит себя.

В этот миг молодой человек мягко распрощался со своими родителями, отправившись в комнату, где он лёг в постель после того, как очистил разум мыслями о покое и о благодарности Богу.

Прошли несколько коротких минут, и он отделился от своего плотного тела и присоединился к нам, приветствуя Кальдераро с особой нежностью.

Молодой человек выказывал глубокую проницательность. Обнимая нас обоих в проявлении искренней радости, он рассказал о своих надеждах на будущее. Он изложил нам своё страстное желание работать ради распространения евангельского спиритизма, готовый сотрудничать в созидательном творении, которое его родители после реализовывали. К моему великому восхищению, он сослался на деятельность нашей духовной колонии, поинтересовался моими впечатлениями о «Носсо Ларе», увлекая меня своими уместными концепциями и спонтанными и разумными оценками[2].

Наш разговор был в самом разгаре, когда какие-то две тёмные формы осторожно приблизились к нам. Кто это мог быть, кроме несчастных развоплощённых прохожих?

Не обращая на них внимания, я