--Пока не поздно повернуть обратно.

--Почему ты думаешь, что может быть поздно?

--Ты бессмертна, а я могу умереть с голоду.

--Ну, хорошо. Мы повернем обратно и через суткибудем на том же месте, откуда пришли. А что дальше? Куда потом?

--Не знаю,--с безнадежностью в голосепроизнесла Иверлин.--Давай хотя бы передохнем.

Они сели рядом спина к спине. В пещере былоочень холодно и сыро, но к этому они уже привыкли. Привыкли они и к постоянномуожиданию новых сюрпризов лабиринта, хотя надеялись, что он забыл о них. Вначале пути без фонаря Бет, которая шла первой, еще старалась пробовать ногойгрунт, чтоб внезапно не провалиться куда-нибудь. Но потом она стала болееуверенно ступать по усыпанному галькой берегу, потому что устала бытьосторожной. Из-за этого она то и дело налетала на круглые валуны, торчащие изводы, едва не падала и, огибая их, предупреждала идущую позади подругу. Этоочень утомляло, и от постоянного напряжения болело в висках. Теперь она сталаполагаться только на свою не слишком развитую интуицию.

--Послушай, Ив,--сказала Беатриче черезнекоторое время.--Нам все равно надо двигаться вперед. Не знаю почему, но надо.Я чувствую.

--Мне хочется верить тебе. Ты ведь кажетсянаместница? У тебя есть сила.

--Я не наместница, но сила у меня есть. И еще уменя есть какое-то предчувствие. Мне кажется, что мы неспроста попали сюда.

--Тебе, может быть, и виднее, но ведь если мыупремся в стену, нам все равно придется возвращаться. Рано или поздно этослучится. Сама посуди: тоннель сужается. Смотри, я уже упираюсь ногами в стену.

--Я тебя за собой не тащу, но нам лучшедержаться вместе.

Сначала Иверлин ничего не ответила, наверно,раздумывая, потом сказала:

--Я, конечно, иду с тобой. Одна я точно здесьсгину.

--Тогда надо двигаться. Вставай.

Путь в абсолютной темноте продолжался. Сырость,казалась проникала уже до самого мозга. Подошвы ног, словно каменные, болели иныли. Подступал голод и безнадега, и от этого становилось холодней. Стенынадвигались с боков, притесняя девушек все ближе к воде. Наконец, им пришлосьвойти в ручей и дальше шагать уже по дну, отчего ноги совсем перестали что-либочувствовать, кроме бесконечной ломоты. Но вот Иверлин , которая была наполголовы выше Бет, вскрикнула, ударившись о потолок.

--Беатриче! И потолок стал ниже!--послышался еетревожный возглас сзади.

--Черт! Теперь нам придется еще и нагибаться,--сказала Бет и вздохнула.--Больная спина обеспечена.

--Ой!--снова раздался испуганный возглас.

--Ив, наклони голову пониже, тогда не будешьударяться.

--Да нет, здесь на нем что-то мерзкое, фу!

Беатриче подняла руку и нащупала потолок. Онбыл мокрый и скользкий. Пошарив дальше, она наткнулась на что-то мягкое,холодное и подвижное. Рядом было еще несколько таких же тушек.

--Это слизняки,--догадалась она.--Удивительно,как они тут живут и чем питаются?

--Они такие большие и гадкие! Идем скорейназад!

--Назад? Нет. Ты что не понимаешь, это же еда.

--Чья еда?--испугалась Ив.

--Наша, чья же еще.

Изумлению ее не было предела, поэтому она дажене нашла, что ответить. Потом, видимо, Иверлин попыталась представить, как ейпридется есть эту гадость, и Бет услышала в темноте брезгливое:

--Никогда!

--Ты же с голоду боялась умереть,--смеясь,уточнила Беатриче.

--Да. И умру! А этих есть не буду. Они жешевелятся! Они же скользкие и ... живые!

--Они будут мертвые. Я их поджарю.

Бет сняла несколько слизней с потолка и сложилаих на круглый камень, что неподалеку нащупала ногой. Температуры, которую могласоздавать ее сила, как раз бы только и хватило на кулинарные эксперименты. Набольшее она уже была не способна, слишком устала. Темные своды на мгновеньеосветила синяя вспышка. В глазах сразу запрыгали искры. Еще несколько вспышек,и блюдо было готово.

--Теперь у них появился запах. Это запахеды,--сказала Бет.

--Я чувствую только, как воняют дохлыеслизняки,-- брезгливо ответила Иверлин.

--Я знаю, ты бы предпочла есть тощие коренья,которые растут в общинных теплицах, но поверь мне, слизняки намного сытнее.Неизвестно сколько еще идти. Нам наверняка понадобятся силы.

Уговаривать Ив было бессмысленно. Она былаочень упряма. Беатриче и не собиралась этого делать. Она взяла одну скрюченнуютушку, от которой, действительно, пахло не слишком приятно, оторвалаприплавившуюся к ней другую и откусила небольшой кусок. Пища оказалась неслишком вкусной, но вполне податливой и мягкой, поэтому ее легко было жевать.Проглотив первый кусок, Бет почувствовала, как просыпается почти почившийаппетит. Стараясь не особенно вдыхать "аромат" блюда, она приняласьутолять проснувшийся голод.

Иверлин стояла в стороне, потом подошла поближеи присела рядом.

--Ты что их и в самом деле ешь?--удивленноспросила она.

--Да. И не советую тебе медлить с этим, а тоничего не останется.

Беатриче оторвала кусок жареного слизняка исунула подруге в руку. Через несколько минут, давясь от омерзения, Иверлинсмогла сжевать брюхоногого. Потом взяла еще, а затем добавки.

--Ну, как?--спросила Беатриче.

--Повар из тебя не получится.

--Я на это и не претендую. Но знаешь, еслидобавить специй, то вполне сойдет за деликатес. Едят же люди лягушек, червяков,кузнечиков. А нам, возможно, всю оставшуюся жизнь придется питаться нашимискользкими друзьями.

Ив немного повеселела и даже рассмеялась.

--Их можно приручить, если уж застрянем тут навечно.

--Ну, да! А главное, они не дадут умереть нам сголоду.

--Жаль, что у них совсем нет мозгов.

--Безмозглых есть не жалко.

Насытившись, девчонки повеселели, но вскоре ихпотянуло в сон. Давали о себе знать усталость, нервозность и активнозаработавший желудок. Уснуть на мокрых камнях было сложно, тем более, если онибыли наполовину в воде. Поэтому, выбрав камешек побольше и поплоще, ониулеглись на него, использую в качестве подушек ноги друг дружки.

Сон их длился несколько часов, пока одна из нихне упала с камня в воду. За ней съехала другая. Не сразу разобрав, в чем дело,обе вскочили, промокшие до нитки и встревоженные.

--Что случилось?--спросонья спросилаИверлин.--Где свет?