— Хорошо, Артём. Будь только осторожней, темень кругом, ноги не переломай.

За двадцать лет район, где располагалось посольство России, почти не изменился, и Королёв уверенным шагом пошёл в сторону Мемориала победы в Отечественной освободительной войне 1951—1953 гг. Там, на улице Понхва, поблизости от Входной арки мемориала в десятиэтажном доме жили родители друга.

— Чёрт! — выругался Артём, споткнувшись на ступеньках, ведущих в подземный переход через улицу Чхоллима. В переходе был полный мрак, и только огоньки зажигалок идущих людей говорили о том, что Королёв здесь не один. Недолго думая, он достал зажигалку и стал ею освещать себе путь.

«Похоже, в стране стало совсем плохо с электричеством, — мелькнуло в голове Королёва. — Ведь когда был на стажировке, в Пхеньяне везде было нормальное освещение».

Только когда полковник дошёл до моста Потхон, стало немного светлее за счёт подсветки видневшегося в глубине квартала самого высокого в Северной Корее здания — 330-метровой гостиницы «Рюгён». Весь её вид, особенно в ночное время, вызвал у Артёма противоречивые чувства. Он много слышал и читал про этот долгострой, про это монументальное сооружение, название которого произошло от старинного обозначения Пхеньяна — «Ивовая столица». Трёхкрылый фасад 105-этажного отеля в дневное время смотрелся, наверное, по-другому. Но сейчас тёмные глазницы окон и огни лишь по контурам фасада железобетонной громады производили угнетающее впечатление.

Подойдя к дому, где жили родители побратима, Артём сразу бросил взгляд на угловую квартиру на третьем этаже. Сердце заныло от плохого предчувствия. Света в окнах не было. В подъезде сидел пожилой кореец-консьерж.

— Добрый вечер, товарищ! — поздоровался полковник. — Извините, я ищу родителей своего друга товарища Ли, с третьего этажа. Их нет дома?

Кореец, услышав вопрос, вдруг весь съёжился и замахал руками.

— Уходите, уходите! Там никого нет. Быстро уходите! — испуганным голосом почти закричал консьерж и схватился за трубку телефона.

Артём, видя встревоженного корейца и его попытку связаться скорее всего с народной милицией, поспешил уйти.

«Весьма странная ситуация, — подумал он. — Неужели их арестовали только за то, что человек оказался психически нездоровым? Хотя… о чём это я? У нас не только до войны, но и после была такая же практика. Всех родственников арестованного по политическим мотивам одной метлой заметали в места не столь отдалённые. Потом этот временный поверенный. Мутный какой-то он, и темнит, похоже», — бормотал уже уставший за день Королёв, пытаясь в темноте найти дорогу к отелю.

Вдруг что-то на подсознательном уровне щёлкнуло в голове Артёма. Он, почувствовав близкую опасность и повинуясь почти что звериному инстинкту, резко отпрыгнул в сторону. Мимо него на бешеной скорости пролетел рослый кореец на мотоцикле, явно пытаясь сбить Артёма. Только ветром обдало и чем-то железным чиркнуло по левой руке. Ну и дела, опешил Королёв. Что это было? Наезд? Или местный байкер-лихач? По крайней мере не типичный случай, темень кругом, можно и самому врезаться во что-нибудь. Теперь и предплечье заныло. Артём потрогал руку. Крови вроде не было, скорее всего гематома.

Теперь уже с большей осторожностью Королёв шёл в сторону гостиницы.

В номере он снял верхнюю одежду, достал из холодильника сувенирную бутылку водки, настоянную на женьшене, и приложил к месту ушиба.

— А я говорил тебе, будь внимательным, — ехидно проговорил Пак. — Будешь впредь слушаться старших!

***

(Район Кванбок, г. Пхеньян, 22:40)

Чжу Вон, рослый с квадратным лицом кореец, открыл дверь своей двухкомнатной квартиры в 22-этажном доме престижного района Кванбок, щёлкнул выключателем — света не было. Кореец выругался про себя, в потёмках скинул кожаную куртку, а мотоциклетный шлем бросил в угол.

Пройдя на кухню, он зажёг керосиновый светильник и устало сел на стул. Настроение было отвратительным. Когда в спешке проводишь операцию, обязательно возникают накладки. Так и с этим русским получилось. Посидев немного, Чжу протянул руку и с нижней полки кухонного шкафа достал бутылку виски. Пододвинул к себе стакан, перевернул его вверх дном и вытряхнул из него то ли крошки, то ли старый мусор. Майор налил половину и махом выпил содержимое, затем отодвинул стакан и сплюнул на пол. «Как люди только пьют это пойло», — зло буркнул он.

Вздохнув, достал мобильный телефон и набрал номер Куратора.

— Слушаю, — раздался в трубке властный голос.

— Это Чжу. Докладываю. Ваш приказ выполнить не удалось. Русский уж очень прыткий оказался. Вроде не молодой, а среагировал мгновенно. Такое впечатление, что у него на затылке глаза… Времени на подготовку было мало… Понял… Вести наблюдение… Убыть на базу?.. Слушаюсь… Подключу трёх офицеров, — закончил разговор майор госбезопасности и пошёл переодеваться.

Говоривший с Чжу Воном, плотного телосложения кореец в полувоенном френче, отложил в сторону телефон и с задумчивым видом открыл личное дело майора. С фотографии на него смотрел тридцатилетний мужчина с цепким взглядом исподлобья, глубоко посаженными маленькими, как угольки, глазами, с крупными чертами пергаментного цвета лица.

На фоне ухудшающегося здоровья Руководителя борьба за власть в стране крайне обострилась, и в этой ситуации требовался человек для выполнения «деликатных» поручений, человек без моральных принципов, но преданный и готовый пойти на любые жертвы.

Вопрос был очень серьёзный, предстояло сделать окончательный выбор. Кореец достал из бокового кармана френча расчёску и стал медленными движениями зачёсывать волосы назад, которые и так были хорошо уложены ещё утром. Сможет ли майор выполнить крайне сложное и ответственное новое задание? Можно ли на него положиться? То, что он молод, — не беда. Умён, физически подготовлен, вынослив. Что ещё?

Мужчина стал вчитываться в каждую страницу, стараясь увидеть, понять, почувствовать все положительные и отрицательные качества Чжу Вона:

«Родители репрессированы в 1979 году по политической статье… Рано оказался сиротой, мать и отца не помнит, о родственниках сведений не имеет…

Специнтернат. Жёсткий период взросления среди таких же, как он… Стремление выжить, рано прорезавшаяся твёрдость характера, хорошая физическая сила и выносливость… Склонен к жестокости. Наказал более сильного обидчика тем, что подстерёг его, внезапно напал и избил палкой…

Честолюбив, меркантилен, эмоционально холоден…»

То, что тщеславен и любит деньги, так это в плюс ему. Мотивация поступков — вот главное и определяющее в характере человека. Что им движет при выполнении «грязных» заданий? Ответ, хотя Чжу его особенно не показывал, пока напрашивается один: крайне негативное отношение к более обеспеченной категории населения. Отсюда и отсутствие в его характере таких черт, как сочувствие. Похоже, поэтому он и был отобран и проходил службу в Командовании специального назначения в подразделении, предназначенном для ликвидации южнокорейских высших военных руководителей.