Анжелика постаралась отвлечься от грустных мыслей и задремала. Проснувшись, день уже разгорался, она обнаружила в своей палатке присланный княгиней Лиз саквояж с самыми необходимыми вещами. Перед зеркалом стоял серебряный поднос, накрытый салфеткой. Протянув руку, Анжелика обнаружила там кувшин с молоком и несколько еще теплых кусочков ягодного пирога. Но самое большое удивление маркизы вызвал букет полевых цветов у самого изголовья постели. Он состоял из ромашек и васильков и еще какой-то зеленой пахучей травы… Кто же принес цветы? Несомненно тот, кто знал о злоключениях маркизы и желал ее утешить.

Анжелика взяла букет и прижала его к лицу. Ей почему-то очень хотелось, чтобы неведомым дарителем оказался гусарский офицер граф Анненков, и у нее рождалась смутная уверенность, что так оно и было на самом деле.

* * *

Приезд нового главнокомандующего Михаила Илларионовича Кутузова вызвал в русской армии всеобщее ликование. Накануне из Петербурга прибыла гвардия. Потому встречали Кутузова по всем правилам – выстроенной в почетный караул ротой лейб-гвардии Преображенского полка.

Отдохнув и приведя себя в порядок, маркиза вышла из своей палатки и услышала громогласное «Ура!», доносящееся из самого центра Царева Займища. Она сразу обратила внимание, что лагерь русских заметно опустел – остались только те, кто не мог отлучиться без приказа. Анжелика заволновалась – произошло что-то явно важное. Вспомнив слова княгини Потемкиной о приезде нового главнокомандующего, она отвязала свою кобылку и, сев на нее верхом, тоже поспешила к месту события.

Уже издалека Анжелика увидела невероятное скопление сверкающего на солнце золота и серебра – весь цвет русского генералитета в парадных мундирах при эполетах и орденах, в черных шляпах то с черными, то с белыми хвостами, встречал пожилого, полного человека в скромном сюртуке без эполет, в простецкой бескозырке с красным околышем да еще с ногайкой через плечо. Ехал он не на породистом жеребце, а на гнедой, спокойной кобыленке, немного похожей на задумчивую Звезду маркизы. Массивная фигура нового командующего, его крупные черты лица, пухлые щеки и добродушная улыбка производили какое-то успокаивающее, почти домашнее впечатление.

Князь Кутузов – Анжелика вспомнила, что именно так называла нового главнокомандующего Лиз, – ехал по лагерю, и от одного корпуса к другому неслись ликующие приветственные крики. Всюду виделись счастливые, улыбающиеся лица солдат и офицеров – все искренне надеялись, что с приездом нового командующего позорное отступление прекратится.

Объехав армию и поговорив с солдатами, Кутузов осмотрел выбранную для генерального сражения позицию, принял рапорты военачальников. Затем от лица генералитета его пригласили к обеду.

Новый главнокомандующий направлялся к дому, где располагался штаб армии. На крыльце его ожидали хозяин – генерал Барклай де Толли, а также князь Багратион как старший в армии по званию. Вокруг них расположилась многочисленная блестящая свита.

Подъехав ближе, Анжелика увидела княгиню Лиз. Почему-то маркизе представлялось, что княгиня окажется в самых первых рядах приветствующих Кутузова – ведь Лиз давно была знакома с ним и даже дружна. Но Анжелика не могла не отметить: особым свойством русской принцессы было везде занимать то место, которое в данный момент оказывалось наиболее подходящим. Дочь императрицы Екатерины скромно стояла в стороне. Так же как и княгиня Анна, она ожидала, пока генералы закончат свои дела и главнокомандующий сам обратит на нее внимание.

Заметив Анжелику, княгиня Лиз пригласила ее присоединиться к ним.

– Я вижу, что вы оправились, ma chère, – сказала она с улыбкой, когда Анжелика подъехала.

– Да, вполне, благодарю вас, мадам, – ответила та.

В это время Михаил Кутузов, поднявшись на крыльцо, увидел княгиню и, поклонившись, хотел снова спуститься к ней.

– Не нужно, не нужно, Михайла Илларионович, не трудись, – видя, как тяжело новому главнокомандующему даются подъемы и спуски по лестнице, Лиз сама поспешила к нему.

– Матушка Лизавета Григорьевна, – еще раз поклонился Кутузов, встретив княгиню на крыльце и расцеловав ей руки. – Вот уж погляди, свет ты мой, я тебе письмецо привез. От государя… – Он тут же достал из-за лацкана сюртука конверт и передал его Лиз.

Выражение лица княгини не оставляло сомнений – послание вовсе не порадовало ее.

– Супружница моя, Катерина Ильинишна, поклон тебе шлет, – продолжал Кутузов.

– Как здоровье ее? Как дочки? – спросила княгиня, все еще глядя на конверт.

– Да живы-здоровы помаленьку…

Несмотря на яркий солнечный день и праздничное настроение, царящее вокруг, Анжелика лишь внешне старалась выказать бодрость. Она по-прежнему скованно чувствовала себя среди русских. Сам воздух вокруг казался ей насыщенным невысказанными угрозами и непонятными опасностями. Ей почему-то казалось, что каждый русский видит в ней только врага и следит за каждым ее движением. Потому, когда обе русские дамы прошли по приглашению Кутузова в дом, где был накрыт обед, Анжелика не торопилась последовать за ними, хотя княгиня Лиза, обернувшись, знаком позвала ее.

– Я сегодня так и сказал князю Петру Ивановичу, – услышала Анжелика за собой уже знакомый голос гусарского поэта Дениса Давыдова. – Ведь коли до Москвы докатимся и сдадим Первопрестольную, так Бонапартий нас не ровен час с собой на Индию потащит. Нет, уж если должно мне погибнуть, то лучше здесь костьми лягу. За чужую пользу в Индию не пойду…

– Ты, Денис, одно слово, что поэт. Красиво мыслишь, далеко, – ответил ему другой голос, который Анжелика не признала. – Но ведь помирать – то лучше в Индии, у амазонок тамошних.

– А наши бабы чем хуже? Кто ж за них помирать станет? – возмутился Давыдов. – Я за справедливость!

– Фантазируешь ты, Денис. Тебе сам Багратион сказал про то: никто не собирается в Индию. Разве только Бонапарт туда как-нибудь иначе попадет, не через нас.

– А я тебе скажу, чего французов туда тянет. Там, в Индии, у каждого раджи по многу жен, а у них в Париже, так же как и у нас, у каждого по одной, вот и заскучали мужики-то! В Индию собрались.

– Они заскучали, а мы причем?

– Маркиза, позвольте обратить ваше внимание к нашей скромной компании, – обратился Денис Давыдов к Анжелике.

Она отъехала на несколько шагов, чтобы не мешать разговору молодых людей.

– Признаюсь, мы все счастливы, что вы не захотели возвращаться к французам, а предпочли наше общество.

– Мне было неловко, что я окажусь невольной слушательницей, – смутилась Анжелика.

– Но мы не разглашаем секретов, – рассмеялся Давыдов и тут же предложил: – Позвольте, я представлю вам моих друзей. Ротмистр Тройкин, лейб-гвардии Гусарский полк, – начал он и тут же иронически добавил: – Явиться изволили, на третий-то месяц войны…

Молодой офицер сдернул кивер и поклонился Анжелике, встряхнув густой шевелюрой русых кудрей.