— Степан Александрович, миленький, ну у кого мне еще просить? Я либо выиграю это шоу для вас, либо брошу сейчас и поеду к маме, брать кредиты, класть в больницу…

Я ныла в трубку и всхлипывала. За ночь накрутила себя так, что держалась только до разговора с бывшим начальником.

— А если не выиграешь? — он сомневался, а это уже полдела! Значит требуемая сумма у него была!

— А если не выиграю, вернусь и возьму кредит. Отдам всю сумму вам и работать буду как проклятая!

— Будешь-будешь. Куда ты денешься… Учись там всему! Меню и все секреты Заславского записывай! Потом у нас подавать станем.

Я скривилась, прекрасно понимая, что в нашем ресторане не тот подход к обслуживанию, чтобы свежее и с плиты подавать. Но умничать сейчас было себе во вред.

— Конечно, Степан Александрович. Конечно!

— Ладно. Оставайся на шоу. Я сам твоей мамке позвоню, все выясню, — проворчал начальник, а я расцеловать его была готова, но опять разревелась от облегчения.

Закончила разговор, успела умыться, чтобы протереть опухшие от слез глаза, и побежала вниз вместе со всеми на зычный голос Заславского.

— Итак, мои поварята-голубята, конкурс на выбывание! — гаркнул он, почему-то очень недоброжелательно поглядывая на Костю. — Но работать придется в сложных условиях.

Тут появились су-шефы, которые вывезли две передвижные вешалки с костюмами.

— Сегодня вы переоденетесь. Розовая команда в кафтаны и штаны. Голубая команда в длинные старорусские сарафаны.

Я в сарафане?

О. Нет…

Как не вовремя. Рассекретят и выгонят. А я же только о деньгах договорилась! Степан Александрович ни копейки не даст, если я вернусь с шоу так быстро.

В груди защемило, когда я посмотрела на яркие сарафаны с пышными длинными юбками.

Но шефу одного этого показалось мало:

— И готовить вы будете горячее блюдо на костре из старославянских рецептов.

Вот теперь все.

Я готовилась к любым испытаниям, но выпекать кулебяку на костре — не умела… Это будет эпический провал. Но хоть домой поеду в платье!

Глава 8. Единственный поцелуй

Ян

Я нарушил все правила и запреты.

Дрочил на видео. Забил на рестораны. Курил в постели. Ушел в запой. Жрал “Доширак”.

Сука, если кто-нибудь узнает!..

Но у меня был повод.

Кажется, я сходил с ума.

По парню. По Даниле Митрошину.

Бергеру даже звонить не стал. С такими признаниями он пошлет меня напрямую к психиатру.

И будет прав!

И Аллу больше не дергал. Пусть развлекается в Европе и не знает, до чего опустился ее муж. С таким я бы тоже не хотел делать детей.

Меня штырило и восхищало все, что я узнавал о Дане, подглядывая в ноутбуке. И как он готовит, и как стирает белье, и как заправляет постель.

То, что я никогда бы не увидел на кухне и не отметил за ним. Очень чистоплотный, хозяйственный, утонченный, изящный, с хорошим музыкальным слухом, с тонкими артистичными запястьями… С божественной улыбкой и мелодичным смехом.

Это все Дан.

Без запахов.

С запахами я вообще соображать перестаю.

Что, нахрен, со мной?

Я отложил утреннюю съемку, открывая очередную бутылку.

— Займите их чем-нибудь, я заболел. В ближайшие пару дней не появлюсь, — оповестил Кирилла.

Налил бокал и вылил в себя. Вкусы я чувствовать перестал. Мне все равно после этого сезона придется лечиться. И морально и физически…

Руки сами собой потянулись к ноуту, глаза нашли объект вожделения, лаская каждую его линию, заходясь в агонии от каждого движения. Может мне просто перегореть? Ну не знаю… Дня три ни следить, ни появляться на шоу? А потом прийти и выгнать. Просто отрезать от себя.

Поболит и пройдет, а?

Но рука, как будто в нее вселился дьявол-гей, уже нажала на архив, чтобы вытащить вечерние и ночные часы. Я мог несколько раз в перемотке смотреть, как Дан заходит в душевую, баррикадирует дверь изнутри, потом появляется с полотенцем на голове, завязанным тюрбаном на женский манер.

В этот момент у меня появлялась наикрепчайшая эрекция, которой я мог вытрахать бульдозер!

Вот нахрена мотать на короткие волосы тюрбан?

Я честно проверил. Сходил в душ, намочил голову и… попытался замотать на голове этакое…

Хрен то там!

Как, сука, они его наматывают?!

Раздраженно вытер полотенцем голову и вернулся дрочить на мальчика в тюрбане. Вот эта его женская привычка заводила неимоверно! Пусть и дальше так наматывает. Я даже работать на кухне готов разрешить ему в полотенце.

Сам я работать конечно уже не смогу. Но пусть он ходит перед глазами туда-сюда, туда-сюда, туда-да-да… Чер-р-р-рт!

В общем, забив на работу, и предвкушая десять минут сладкого, я включил архив и попал на гребанный засос Дана с Костиком.

Как. Это. Нахрен. Понимать?!

Внутри поднималась желчь. От злости я сам себя не помнил, швырнул ноут о стену и еще в бешенстве пару раз долбанул пяткой сверху.

Чтобы сдох чертов Костя вместе с ветренным Даном!

Но уже после душа набрал Кирилла:

— Я еду. Готовь этих голодранцев и два комплекта костюмов.

— Каких, Ян Станиславович? — удивился мой невозмутимый помощник.

— Мужских и женских. Платьишки приготовь, с юбочками там, оборочками. Чтоб прям бабские. Сможешь?

— К-конечно… А зачем?

— Рядиться, блин, будем.

Кирилл услужливо поинтересовался моим самочувствием, потом передал стакан с растворенным аспирином и лист мяты.

— Пахнет? — угрюмо уточнил я.

— Разит, — коротко закрыл диалог Кир и отошел.

Фу ты, какие мы нежные. Может дать первым заданием — намешать антипохмелин? Древнерусский?

Кто мне запретит?

Режиссер на меня злился из-за внезапного съемочного дня, сначала отложенного, потом восстановленного, а главное, перенесенного на натуральную съемку во дворе нашего ресторана.

— У нас по сценарию нет такого конкурса! — орал он, параллельно орал на осветителей и операторов и звукорежиссеров.

— Я продюсер, имею право вносить в шоу изменения, — голова начинала раскалываться от недопохмелья.

Я вроде был уже не пьян, но еще не трезв и это состояние организму не нравилось категорически.