– Не-е зна-ю. – Ане удалось наконец подняться, но, споткнувшись, она повалилась на табуретку. – Не понимаю, что со мной такое.

– Бессонная ночь, нервы и полное отсутствие опыта. Давай руку, доведу тебя до дивана.

– Мне т-так неудобно, Ир, т-ты прости меня. – Язык заплетался, ноги не слушались, глаза тут же начали слипаться.

Ирина помогла Ане подняться, довела до дивана в большой комнате, уложила, накрыла пледом.

– Подушка не низковата? Может, другую принести?

Аня ничего не ответила – карусель закружилась быстрее, подступила на секунду тошнота, но тут же все прошло. Аня провалилась в глубокий хмельной сон.

Спала она долго, до самого вечера, а когда проснулась, никак не могла сообразить, где находится. Комнату заливало заходящее солнце, даже шторы не приглушали яркого света.

Аня села на диване и огляделась. Голова отчаянно болела, во рту стояла такая сушь, что даже язык одеревенел. С трудом сообразила она, что находится у Ирины, и тогда все вспомнила.

Господи, как неудобно все получилось. Прибежала ни свет ни заря в ночной рубашке, напилась в зюзю. Неужели она действительно сходит с ума? Могло ли происходить на самом деле то, что происходило сегодня ночью? Черная старуха, отплясывающая безумный привиденческий танец на потолке, вновь обретенная фотография мертвой девушки, так похожей на нее, убийца-бегун? Все это смахивает на самый настоящий бред. Хорошо еще, что со всем этим бредом она не потащилась в милицию.

Но, слава богу, кажется, помешательство оказалось кратковременным – сегодня она в состоянии рассуждать трезво.

Ха, трезво! Водка ее отрезвила. Только похмелье осталось.

Аня сжала руками больную голову и поморщилась.

Интересно, который час? И где Ирина? Все еще спит? Или уже встала?

Аня прислушалась. Из кухни доносились приглушенные звуки. Значит, она там.

Как же все-таки паскудно все получилось. Теперь Ирина расскажет Кириллу, когда он вернется, а может, и еще кому-нибудь расскажет, Раисе Михайловне или Антону Шелестяну. Не с ним ли у нее вчера ужин при свечах, не оправдавший надежд, состоялся?

Аня встала и оглядела себя. «Если уж решила сойти с ума, надо было сначала хоть одеться по-человечески, – усмехнувшись, подумала она. – А то бегала по городу в ночной рубашке, в такси в таком виде ехала».

Ирина варила кофе и что-то жарила на большой сковороде.

– Ну что, пьяница, проспалась?

Аня смущенно улыбнулась.

– Ладно, не комплексуй, дело житейское. Как ты себя чувствуешь?

– Да так… Голова болит жутко.

– Возьми там, в шкафу, в коробке, пенталгин. Или за пивом сбегать?

– Нет, спасибо, я лучше таблетку.

Аня открыла дверцы маленького шкафчика.

– Не вижу здесь никакой коробки.

– Справа, на второй полке, деревянная такая, из-под шахмат. Нашла?

– Нашла. Интересная у тебя аптечка. – Аня выковыряла таблетку, налила в стакан воды.

– Ну вот, прошу к столу. – Ирина сняла с огня сковороду. – Завтрак готов. Вернее, ужин.

– А сколько времени?

– Семь.

– Вечера? Кошмар! Сколько же это я проспала? Прости, я тебе все планы спутала, из-за меня…

– Ничего страшного, я и сама не так давно встала.

Ирина разлила по чашкам кофе, нарезала хлеба, поставила на стол сковородку с омлетом и тарелки. Некоторое время они молча завтракали (или ужинали?). Аппетита у Ани не было, но обижать Ирину ей не хотелось, она и так чувствовала себя неловко и за свой приход ранним утром, и за свое сумасшествие, и за внезапное, почти до невменяемости, опьянение. Но та заметила, что ест она через силу, снисходительно-понимающе улыбнулась и убрала тарелку.

– Ладно, не давись. Чего себя мучить? Как голова, не прошла?

– Нет.

– Ну, опохмелись кофейком, может, полегчает. – Ирина поставила перед Аней пепельницу и протянула пачку сигарет.

– Тошнит ужасно. От пенталгина еще хуже стало. – Аня отхлебнула кофе и закурила.

Ирина доела омлет, вымыла посуду и снова села напротив.

– Что-то ты и в самом деле какая-то зеленая. А я думала, что мы прямо сейчас и отправимся сражаться с твоими привидениями.

– Может, завтра? – Аня страдальчески посмотрела на Ирину.

– Можно, только завтра мне на работу нужно, и вообще неизвестно, как сложится день и вечер тоже. На ночь я, конечно, к тебе приду, но как ты день-то проживешь в неизвестности и страхе?

«Я могла бы спокойно его прожить у тебя, в твоей квартире», – подумала Аня, но предлагать такой вариант не решилась.

– Ну хорошо, мне уже немного получше, пойдем.

Они оделись – Ирина дала Ане свои джинсы и свитер (то и другое оказалось ей безнадежно велико), – вызвали такси и вышли из дому. Погода за день совершенно изменилась, от дождя не осталось и следа, стало тепло и безветренно.

Подъехало такси.

– Значит, действуем по плану, – шепнула Ирина и открыла дверцу машины. – Я выхожу раньше, ты доезжаешь до своего дома, заходим по отдельности.

– Да, я помню.

Они сели в такси, и через полчаса Аня уже стояла у двери своей квартиры, зажмурясь проскочив четвертый этаж. Она нерешительно затопталась на пороге – входить одной было все-таки страшно.

Может, и не входить, подождать Ирину здесь?

Обидится, что план ее нарушается, рассердится и, как знать, не откажется ли под каким-нибудь предлогом завтра у нее ночевать?

Аня открыла дверь и вошла. Включила свет и боязливо огляделась – тихо и никого, никаких следов ночного кошмара. Во всяком случае, в прихожей. Может, там, в глубине квартиры, например в гостиной?..

Пойти и проверить?

Ну уж нет! Одна она не сдвинется и с места. Вот придет Ирина, они вместе и проверят. И убедятся, что в гостиной тоже тишь да гладь, божья благодать.

Интересно, какие следы вообще предполагала найти Ирина? Клочок привиденческого балахона старухи? Лужи фантомной крови, натекшей из призрачных ран Наташечки? Забытый впопыхах зонтик бегуна-убийцы?

Никаких следов и быть не может – привидения имеют обыкновение подчищать за собой следы.

Привидения – да. Но кто говорит о привидениях? Реальные люди реального мира готовят реальное преступление. И значит, вполне могут оставить улики, реальные улики. И…

И, значит, бояться стоит лишь того, что… Реальной опасности стоит бояться, а вовсе не…

Реальной опасности, которой сейчас нет. Потому что еще не время, и сценарий преступников не доведен до конца. Если бы ее хотели просто убить, давно бы убили, а не устраивали маскарад с привиденческими трюками.