– Плохо дело. Не пойду я в астрономы. Да и далеко уезжать мне нельзя – у меня мама больна. Отец все время в командировках – он бригадир на поезде. Вот я и варю в воскресенье кастрюлю щей на всю неделю. Так мы с мамой и живем.

– Всю неделю едите эти щи?

– Конечно, нет. Щи – только первые три дня, потом из кастрюли наливаются кислые щи, а в конце недели – изысканный грибной суп а-ля рокфор.

– Смешно.

– Вовсе нет. Ты почему дрожишь как цуцик? Замерз? Сейчас согрею.

И они прервались на поцелуй.

Юля охотно целовалась с Кириллом, но решительно пресекала его дальнейшие поползновения, говоря на деревенский лад:

– Знаем мы вас, городских охальников. Поматросите и бросите – и живи девушка с разбитым сердцем и полным подолом.

Он ни на секунду не верил в ее деревенский говор, потому что, кроме прекрасного знания математики, она хорошо играла на пианино, любила Кафку и «Улисса», вздыхая об Ирландии:

– Хотела бы я увидеть тамошнее «сопливо-зеленое море»…

Переведя дух от самого длинного в их истории поцелуя, она сказала, протянув руки над костром:

– Все равно ты уезжаешь летом. А я останусь тут. Научусь целоваться с астрономом, а потом выйду замуж за железнодорожника!

– Не было бы логичнее в таком случае учиться целоваться с железнодорожником? – хмуро спросил он.

Она с удивлением посмотрела на него.

– Спорю, ты никогда не целовался с железнодорожниками. А моя подруга встречается с учеником машиниста.

– И что?

– А то, что он напористый как паровоз! Какие могут быть романтические игры на рельсах перед скорым поездом? Подруга плачет, но сделать ничего не может. Как голыми руками остановить локомотив?

– Мне не нравятся эти разговоры! Я люблю тебя! Но и стать астрономом я тоже хочу.

– Ну, ты должен выбрать, что хочешь больше – или звезду с неба, или земную девушку!

– А если я хочу и то и другое?

– Боюсь, у тебя не хватит размаха рук. Ежу понятно, что тебя захомутает в столице скучная пухлая москвичка и ты станешь примаком в московской квартире ее родителей. Будешь, как пестерь, ковылять на задних лапках перед тещей, тестем и их мопсом.

– Москвичка? Откуда она возьмется?

– Москвички у красивых парней с Урала заводятся неизбежно, как блохи на бродячей собаке.

– Ты считаешь меня красивым?

Она оценивающе посмотрела на него и сказала:

– Для Москвы – сойдет.

– Зачем же ты собираешься замуж за железнодорожника, если они такие… прямолинейные?

– В нашем поселке, который носит романтическое название Пушкинский, главные женихи – железнодорожники и тюремщики, потому что у нашего поэтического поселка два градообразующих, как нынче говорят, предприятия – депо и тюрьма. А может – тюрьма и депо.

– Тогда почему бы тебе не выйти замуж за тюремщика?

– Боюсь, не дотяну до такой моральной высоты.

– А вдруг тебе попадется на пути какой-нибудь юный архитектор?

– Я не буду возражать! Но высматривать журавля в небе лучше всего, прочно зажав в кулаке попискивающую синицу. Вот если бы в меня влюбился завкафедрой… говорят, заведующие кафедрами очень ценят своих студенток!

– А завкафедрой – это синица или журавль?

– Это страус – он большой и солидно пучит глазки, но уже не летает. Зато из него можно выщипывать ценные перья! Вообще, сколько можно пурхаться на одном и том же месте? Уезжаешь – ну и уезжай, скатертью дорожка.

Эти разговоры лишали Кирилла душевного покоя, но он не видел никакого выхода из создавшегося положения. Стоило ему влюбиться, и мир, который был таким простым и логичным, стал сложным и запутанным. Говоря языком математики, в уравнении его жизни появилось слишком много неизвестных – и нужное решение никак не находилось.

Кирилл сказал, глядя на огонь:

– А я родился в Металлургическом районе Челябинска, который тоже стоит на отшибе от остального города, и там одно градообразующее предприятие – металлургический завод. Мой дед был сталеваром, а дядя работал на прокатном стане. Я как-то зашел к нему в прокатный цех. Операторы сидят в кабине над конвейером, по которому плывут раскаленные стальные болванки, и так лихо орудуют рычагами, что кажется, прямо руками раскатывают огромные болванки в длинные балки. Видел, как сталевары кипятят чайник, пристраивая его над ручьем расплавленного шлака. А кругом дым, искры, жара. Это особые огнеупорные люди – я ими просто восхищаюсь!

Юноша вздохнул:

– Но отец очень хочет, чтобы я поехал в Москву учиться. Он в свое время пробовал поступить в МФТИ – в московский физтех, но завалил математику, через неделю сунулся в ядерный МИФИ, но недобрал баллов, которых в итоге даже на сталеплавильный МИСиС не хватило. Он вернулся в Челябинск и закончил ЧИМЭСХ – Институт механизации и электрификации сельского хозяйства.

– Который сейчас стал Академией.

– Ну конечно. Агроинженерной… Потом отец занялся бизнесом, и сейчас у него все хорошо и маленький магазин стройматериалов. Но обида на Москву осталась.

– Значит, он хочет, чтобы ты поступил вместо него – и тем самым отомстил? – усмехнулась Юля.

– Точно, он просто фанатик этой идеи. Он глубоко убежден, что культура и наука есть только в Москве.

– Он подцепил вирус московского снобизма, который не лечится. Столичные жители уверены, что жизни за границей Москвы нет, а ракеты в космос взлетают только с ВДНХ!

– Ага, а вся остальная Россия, включая Челябинск, ездит на телегах и сморкается в кулак. Мне кажется, что из-за этого мрачного настроения мама и бросила отца и ушла к более оптимистичному человеку. Я сначала переехал с ней, но потом родился мой младший брат, там стало шумно, тесно и не до меня – и я вернулся к отцу.

– И началась подготовка к завоеванию Москвы, – понимающе кивнула Юля. – Уже поздно, пора искать свою телегу и возвращаться домой…

Электричка привезла Кирилла в Челябинск поздним вечером, когда улицы заметно опустели, а редкие прохожие вприпрыжку бежали по домам, подгоняемые леденящим ветерком. Юноша тоже поспешил на трамвайную остановку. Когда он проходил мимо ряда частных такси, его окликнули:

– Кирилка, ты домой?

Кирилка – так звал его отец. Кирилл недоуменно повернул голову на голос. Это сказал высокий мужчина, стоящий возле серого «ниссана».

– А в чем дело? – Кирилл не ответил на вопрос и приостановился. Откуда они его знают?

Из машины вылез второй, коренастый мужик – и тут юноша припомнил, что видел эту парочку в своем дворе пару месяцев назад.

– Да просто хотим подвезти! – сказал коренастый. – Как раз на Северок едем.