И Умаров взялся за дело. Через час он пришел к выводу, что вбольшой комнате под ковром явно вскрывали паркет. И в кухне, как емупоказалось, с кафелем что-то произошло. Две плитки держались буквально насоплях. «Правда, такое бывает, но, судя по всему, хозяйка квартиры не та дама,которая станет терпеть такое безобразие. Ее, конечно, давно нет в Москве… Аинтересно бы узнать, что она собой представляет. То, что ребятишки о ней теплоотзываются, еще ровным счетом ничего не значит. В большой комнате на стеневисит фотография, красивая женщина лет тридцати пяти смеется, запрокинувголову. Чудесная фотография. Если это и есть Людмила Хворова, то она простопрелесть. Надо будет спросить ребят. И кстати, она же сценаристка, что-то вродеписательницы. Вот почитать бы, что она пишет, может, и узнаю что-то о ней. Надопосмотреть, наверняка какие-то произведения тут обнаружатся. Психологическийпортрет хозяйки дома может очень и очень помочь в таком сложном расследовании.Эх, черт, сроду не обращал внимания на сценаристов, вот бы узнать, какие фильмыпо ее сценариям поставлены. Кстати, это надо выяснить поскорее, во всякомслучае до встречи с соседями, а то можно так проколоться… Они-то уж навернякаэто знают. Ну ничего, времени еще много, позвоню потом Гошке, он скорее всего вкурсе. Сейчас надо сходить в магазин, а то вечером явятся эти, я же им обещалдальневосточные деликатесы. Что это может быть? В первую очередь красная икра икрабы. Куплю три баночки красной икры, переложу в стеклянную… А можно длябольшего правдоподобия купить развесной икры, а крабы… нет, это дорого, и ктому же вкус у них совсем другой. Я один раз пробовал крабов с ДальнегоВостока, не консервированных, это небо и земля. Ладно, как-нибудь выкручусь».

Он оделся и побежал на соседнюю улицу в супермаркет. Когдачерез полчаса он вернулся, то заметил входившую в подъезд белокурую девушку скакими-то испуганными глазами. Она словно смотрела на него и не видела.«Наркоманка, что ли?» – подумал Умаров и тут же забыл о девушке. Но едва онуспел переложить покупки в холодильник, в дверь позвонили. Он на всякий случайглянул в «глазок». На площадке стояла давешняя девушка. Он открыл дверь.

– Здравствуйте, – как-то неуверенно сказала она.

– Вы к кому? – полюбопытствовал Умаров.

– К Людмиле Викторовне.

– А Людмила Викторовна в отъезде.

– Значит, она еще не вернулась.

– Нет, вернется недели через две.

– А вы кто?

– Я? Я ее друг, она дала мне ключи, чтобы я тут пожил…

– Можно мне войти? – как-то нервно спросиладевушка и, почти оттолкнув Умарова, вбежала в квартиру.

«Интересно», – подумал он.

– Вы давно здесь? – спросила девушка, стоя вприхожей.

– Сегодня утром приехал, а что?

– Вы действительно ее друг? – она перешла нашепот.

– Да, – Умаров тоже инстинктивно прошептал.

– Вы знаете, я хотела сказать ей… Людмиле Викторовне,но раз ее нет… Я все-таки скажу вам…

«Она жутко волнуется», – мелькнуло в голове Умарова.

– Я вас слушаю, – как можно мягче произнесон. – Да вы проходите, что ж тут стоять. Садитесь, хотите кофе?

– Кофе? Да, хочу, только покрепче, если можно.

– Можно, почему нет?

Он помог девушке снять пальто и усадил ее в уютной кухне застол.

– Так что вы мне хотели сказать?

Девушка растерянно оглянулась, словно что-то ища, а потомсказала одними губами:

– Дайте бумагу и карандаш.

«Начинается», – подумал Умаров. Но протянул девушкезаписную книжку и ручку.

«В этой квартире опасно! Не оставайтесь здесь один!» –написала она.

Умаров поперхнулся.

– С чего вы взяли? – тоже одними губами произнесон.

«Я знаю!» – написала девушка.

Умаров взял у нее ручку и написал:

«Не бойтесь говорить, здесь нет «жучков».

Девушка помотала головой.

– Знаете что, а давайте-ка сходим куда-нибудьпообедать, а?

Она недоуменно на него посмотрела.

«Там и поговорим», – написал он.

«Нам нельзя показываться вместе», – написала она.

«Сумасшедшая, – решил Умаров, – но все-такипослушать ее не мешает». И он написал:

«Выходите в переулок, я вас подхвачу на машине. У меня синие«Жигули»-«шестерка».

Девушка кивнула.

Он проводил ее в прихожую, выглянул на площадку и на всякийслучай встал так, чтобы спиной закрыть «глазок» на двери соседней квартиры.Девушка проскользнула в лифт.

«Ну и влип же я, – подумал Умаров. – А что, еслиона не вовсе полоумная и говорит правду? Интересно, что она знает об этойсладкой парочке?»

Он быстро оделся и спустился к машине. Потом выехал впереулок и остановился возле табачного киоска. Тут же от него отделиласьдевушка. Он распахнул дверцу, она мгновенно села, и он дал по газам.

– Слушай, Леха, ты чего такой задумчивый? –поинтересовался Гошка, едва раздался звонок на перемену.

– Соображаю, – рассеянно отозвался Леха.

– Насчет чего?

– Насчет всего…

– А короче?

– Короче не получится.

– Ладно, а длиннее?

– Понимаешь, я вот все думаю, как там Умаров одинуправляется?

– Он сыщик, ему виднее, – неуверенно произнесГошка.

– Да он небось привык работать с напарником, анапарника вырубили, он один остался…

– Почему ты знаешь, что один? Может, у него еще кучапомощников есть?

– Ты его тачку видал?

– Ну?

– Захудалая «шестерка».

– Ну и что?

– А то, что он не крутой.

– Леха, говори толком, что ты придумал?

– Понимаешь, надо бы нам все ж таки там повертеться,поглядеть, что к чему, а то вдруг эти сволочуги его тоже кольнут своим ядком и…

– Ну он ведь уже про это знает, поостережется, надодумать… А вообще ты, Леха, прав. Мне вот тоже что-то неспокойно было, только яне мог понять, в чем дело.

– Во-во! Тем более слежку за нами сняли, можно спокойнотуда двинуть, только немножко надо внешность изменить. Ты куртку старую напяль,а я тоже батину возьму, ему мать новую купила. И шапчонку на уши надвинь,помнишь, мы когда за тем мужиком следили…

– Помню, – засмеялся Гошка. – Это правильно.По курткам не опознают, а в лицо себе заглядывать мы не позволим. Только давайникому ничего не скажем.