Гвалиору не хватило бы полугодового заработка, чтобы купитьтакой камешек. А мальчишка, принёсший его, рассчитывал всего-то на лишнийсухарь. Смех да и только!.. Надсмотрщик кивнул маленькому подбиральщику,спрятал камень в кошель и перевернул дощечку, собираясь поставить против именимальчишки одинокую метку… Внезапное движение, подмеченное краем глаза,заставило его оглянуться.

– Во имя пепла и погасших углей, чтоб вам!.. –вырвалось у нардарца.

Опрокинутая тележка лежала на боку, а двое подростков,только что так дружно её толкавшие, катались по земле, орудуя кулаками, словнодва взбешённых зверёныша. Гвалиор кинулся к ним, выдёргивая из-за пояса кнут.Ему ведь рассказывали, с чего началось кровавое, не без труда усмирённоевосстание под Большим Зубом сорок три года назад. С самой обычной драки рабов,вовремя не разнятой. Тогда у обоих нашлись поблизости земляки и друзья, тут жесхватившиеся за свои ломы и кирки – орудия, изначально не предназначенные длябоя, но очень грозные в рукопашной. Когда же наконец вмешались надсмотрщики,яростные враги с редким единодушием обратились на них!

Только не хватало, чтобы опять разразился такой же бунт, даего потом ещё и приписали оплошности Гвалиора!.. Кнут взвился над сцепившимисяподростками и перетянул обоих:

– А ну встать! Живо встать, крысоеды!

Они откатились в разные стороны, ошпаренные плетёным ремнём,и вскочили, одинаково тяжело дыша. У одного был уже зажат в руке камень. Второй– молчаливый – утирал кровь из-под носа.

– Тележку поднять! И живо отсюда вон, нечистоеотродье!..

Подростки исполнили приказание, враждебно и свирепо косясьодин на другого.

– И если увижу, что снова дерётесь, – предупредилГвалиор, – во имя Чёрного Пламени, с обоих шкуру спущу!

– Мы поняли, господин…

Колёса тележки снова заскрипели, подпрыгивая на неровностяхкаменной вымостки. Гвалиор проводил юнцов глазами. Конечно, они при первом жеслучае снова намнут холки друг другу. Тем более что оба из одного племени.Известно же, никто не бьёт крепче, чем свой своего, и тем более – бывший друг!

Ну и пускай дерутся, если охота. Но только где-нибудь вдругом месте. Не здесь, перед отвалами. Хотя бы в шаге от ворот, но – уже вштольне, уже внутри горы. Там, где держит ответ другой надсмотрщик, не Гвалиор…

Нардарец смотал длинный кнут и сунул его за ремень.Белобрысый маленький подбиральщик всё топтался с ним рядом и тихо, невнятно поскуливал,боясь, как бы в суматохе про него не забыли. Временами он кашлял. Когда Гвалиорповернулся к нему, он затрясся, как осиновый листок на ветру, но не побежал.Может, он сейчас угодит под горячую руку и страшный кнут распластает его накамнях, если не вовсе вышибет жизнь?.. Однако упустить возможность и ненапомнить о себе – это было страшней…

– Принесут жратву – скажешь, что у тебя сегоднянаходка. Хорошая находка, – кивнул ему Гвалиор. – Не поверят –сбегаешь за мной, я сам им скажу.

Каттай уже понял, что снег в Самоцветных горах не был нисладким, ни праздничным… Совсем наоборот. Он оказался негостеприимным и страшнохолодным. Вязаная мамина безрукавка, на которую – смешно даже вспомнить –Каттай так надеялся в дороге, теперь лежала под тюфячком, рядом с вышитымисапожками. То и другое было здесь бесполезно…

Каттай очень боялся заплутать по дороге к отвалам. Подземныевыработки и переходы сплетались в сложный и запутанный лабиринт, и целиком егоудерживали в памяти лишь немногие знатоки вроде Шаркута. Нет, конечно, здесьбыло совсем не то, что в безлюдной дикой пещере, где, сбившись с пути, можно ненайти выхода и погибнуть. Это даже не лес, через который он, помнится, бежалцелую ночь!.. Любой надсмотрщик указал бы Каттаю верное направление. Но хорошоли получится, если господину распорядителю донесут, что его «лучшего лозоходца»пришлось вести за руку, ибо сам он оказался неспособен пойти и вернуться?..

И Каттай отправился тем путём, который уже хорошо знал. Вниздо семнадцатого уровня, потом снова вверх, на пятнадцатый, и ещё раз вниз – всёразными лестницами. Подходя к боковым воротам, он заранее пригладил пальцамиволосы, чтобы сразу видна была серьга. Там стояли два вооружённых стражника, иКаттай невольно робел. Он ещё не выходил здесь один. Что, если его не захотятвыпустить?..

Двое усатых мужчин с копьями и в кольчугах в самом делеокинули внимательными взглядами темноволосого мальчика в добротной (хотя ивеликоватой) овчинной шубке. Возможно, им бросилось в глаза несоответствие еговозраста отличительному знаку, блестевшему в мочке левого уха, но если и так –они ничего не сказали. У них было много других дел. Навстречу Каттаю в воротазатаскивали большое бревно. Бревно было тяжёлое, рабы суетились вокруг,подкладывая катки, и он сразу вспомнил возчика Ингомера с его рассказом опереселении с острова Розовой Чайки. Бревно ёрзало на катках, грозя задеть ииспортить механизм, управлявший опускной решёткой ворот. Каттай поспешнопробежал мимо и впервые за полтора месяца по-настоящему вышел под открытоенебо.

И задохнулся от беспощадной, режущей глаза белизны и отжестокого холода, разлитого в воздухе.

Там, где заснеженных склонов касался солнечный свет, снег,казалось, пылал. Каттаю почти захотелось назад, в привычные подземелья, вдухоту и факельную полутьму. Он вытер заслезившиеся глаза и зашагал пообъездной дороге к отвалам. «Никогда не оставляй начатого, – говориламама. – Лучше уж совсем не берись…»

Идти пришлось довольно долго: в отличие от штреков, болееили менее прямо пронзавших толщу горы, дорога огибала выступы и отроги. ЗатоКаттай сразу понял, что пришёл навестить веннов весьма даже вовремя. Рабыскладывали опустевшие тачки и устраивались передохнуть. Скоро будет еда.

Щенок и Волчонок сидели рядом со своей тележкой – по разныестороны. И смотрели тоже в разные стороны, старательно отворачиваясь один отдругого. Каттаю вначале показалось, что они его не узнали.

– У тебя хорошая одежда, – сказал Волчонок. –И кормят тебя, я вижу, неплохо! Чем ты занимаешься?

Их со Щенком штаны и рубашки давно превратились в рваньё,взгляды были отчётливо несытые. Каттай остро ощутил различие между ними исобой. Ему вдруг стало стыдно собственного благополучия.

– У тебя «ходачиха», – заметил Щенок.

– Как ты её раздобыл? – почти одновременно спросилВолчонок.

Каттай наконец ответил:

– Господин Шаркут сделал меня своим лозоходцем…

– Я слышал, это большое искусство, и ему надодолго… – удивился было Щенок, но Волчонок жадно перебил:

– Как это у тебя получилось?

Каттай совсем смутился.

– Господин Шаркут говорит, у меня дар от Богов… Еслимне дадут подержать в руках самоцвет, я потом вижу, где он прячется в камне. Мыходили в изумрудный…