Перед самыми воротами, когда уже и Тиргей оставил его,Волкодав оглянулся через плечо.

За ним шёл Волк.

Совсем другой Волк, не тот, чью зверски ощеренную рожу онвидел перед собой в поединке. У Волка, не ставшего надсмотрщиком в отпущенныеему девятнадцать, было чистое лицо хорошего и озорного веннского парня.

– Спасибо, – шепнул этот парень и отступил назад,в темноту.

Ворота начали открываться.

…И ударил огромный, невыносимый свет, яростно паливший дажесквозь мгновенно захлопнувшиеся веки. Это горело беспощадно-сизое горноесолнце, повисшее в фиолетовом небе перед самым устьем пещеры. Протяни руку – иокунёшься в огонь. Волкодав услышал, как закричал от ужаса Нелетучий Мыш, чудомуцелевший во время поединка. Потом раздался голос вроде человеческого,сказавший:

– Вот тебе твоя свобода. Ступай.

Резкий мороз на какое-то время подстегнул отуманенный больюразум, и Волкодав попробовал оглядеться, плотно сощурив исходящие слезами,напрочь отвыкшие от дневного света глаза. Прямо перед ним голубел на солнцегорб ледника, сжатый с двух сторон отвесными скалами ущелья. Волкодав ступил наснег и пошёл, отчётливо сознавая, что в спину ему смотрят рабы, занятые вотвалах и на подъездных трактах. Они должны запомнить и рассказать остальным,что он УШЁЛ. Наверное, он упадёт и умрёт за первой же скалой. Но пусть онизапомнят, что он УШЁЛ на свободу. УШЁЛ САМ…

Ему сказочно повезло: он не сорвался ни в одну из трещин ине замёрз, переломав ноги, в хрустальной, пронизанной солнечными отсветамигробнице. Боги, которых он не захотел предать, хранили его. Он уходил всё дальшеи выше, время от времени чуть приоткрывая слепнущие глаза, чтобы видеть, какпостепенно придвигается исполинский, чёрный против солнца утёс. За ним его ужене смогут разглядеть с рудничных отвалов. За ним он должен будет неминуемосвалиться и умереть. Но не прежде. Ни в коем случае не прежде…«Истовик-камень!.. – осенило вдруг венна. – Так вот ты какой…»Чёрные, обросшие льдом камни приближались мучительно медленно. Солнценапоролось на острую вершину скалы и замерло там. Волкодаву казалось – он уходилпрямо в этот огромный свет, чтобы без остатка в нём раствориться. Тиргейговорил, к Истовику-камню человек может идти всю свою жизнь… чтобы никогда егоне достигнуть… Волкодав шёл целую вечность, и жизни в нём оставалось всёменьше.

Потом с отвалов увидели, как чёрная точка, ползшая черезгорб ледника, поравнялась и слилась со скалой. Хватаясь за выступы камня,Волкодав завернул за утёс, и больше никто уже ничего не мог различить вдалеке.

Осталась лишь цепочка алых следов, упрямо пролёгшая вверх ивперёд по иссиня-белому горному снегу.

Кому-то показалось, будто из-за гольца на другой сторонеперевала к утёсу скользнули две большие крылатые тени… Но из-за слишком яркогосвета никто не брался утверждать наверняка.

Июнь—октябрь 2000