Взгляд Ритора отыскал среди сбежавшихся мать Таниэля. И, нев силах вынести скорбного укора, волшебник опустил голову. Не сумел. Не уберег.Не защитил, и теперь все слова уже бесполезны.

Однако, несмотря ни на что, Ритор все-таки заговорил. Недолжно быть секретов от своих. Вода искусна в магии обмана (как, впрочем, иВоздух), несказанное тобой поспешат выложить, переврав, враги.

Кратко, но ничего не упуская, Ритор рассказал о схватке сТорном и его людьми в заброшенном замке, о предательстве, погубившем Огненных,о том, как его, презрев обычаи, собирались убить на балу у Лой Ивер…

— Так что же делать, братья? Смолчать, перетерпеть,покориться? — закончил он.

Слушавшая его в гробовом молчании толпа в мгновение окаразразилась яростными воплями. Ритор видел вздетые кулаки, искаженныененавистью лица, перекошенные от гнева и жажды мести рты. Вопль «Смерть им!»,вырвавшийся из сотен глоток, подхваченный ветром, разнесся далеко окрест, и —знал Ритор — даже живущие на дальних фермах побросали сейчас работу, с тревогойвслушиваясь в порывы, полные ненависти.

«Война», — несся над площадью беззвучный крик домов. «Войнаи смерть им всем» — вторили скалы. «Огонь и гибель на их головы» — шумели леса.

И лишь мудрая, ленивая река на сей раз смолчала.

А море и вовсе не говорило ничего и никогда.

Наконец, когда бушующий ураган криков поутих, Ритор поднялруку.

— Обо всем, как и велит закон, будем говорить сегодня насовете клана, — обратился он к людям. — Я буду думать. И вы думайте тоже.Завтра на рассвете мы сравним наши решения.

«Не сомневаюсь, что они выберут войну, — мелькнула мысль. —Слишком хорошо здесь знают о нашей с Торном вражде. Сами кланы не сталкивалисьуже давно… но нападение есть нападение, и вражда с предводителем есть вражда совсеми. Клан поднимется. А это значит — войны не миновать. Мы сами вымостимдорогу Прирожденным…»

И в то же время Ритор даже помыслить не мог скрыть отсобратьев правду. Быть может, когда отгорит первый гнев, ему удастся сдержатьсвоих.

Потому что надо тратить силы не на бессмысленную распрю смогучим кланом Воды (подавляющее число людей в нем, само собой, ни в чем не виноваты),а уничтожить, пока не поздно, вызванного Торном Убийцу Дракона. В этих словахврага Ритор не сомневался. Таким не бросаются.

И неважно, что Убийца, скорее всего, тоже не виноват.Простой подсчет — тысячи жизней или одна.

Иное решение? Чтобы никто не погиб? Увы, мы не на занятии поэтике, к сожалению.

* * *

…Ему казалось, он никогда не уснет. Когда так устаешь,организм словно во вред самому себе отказывается засыпать. Мол, помучайся,помучайся, будешь знать, как измываться над собственным телом. Виктор понимал,что это всего-навсего чрезмерный уровень адреналина и эндорфинов, повышенныйток ионных каналов и слишком активная перекачка синаптических пузырьков, —однако понимал как-то умом. А другая половина сознания отчего-то талдычила —это судьба тебя предупреждает, не спи в эту ночь, не спи, не спи, не спи-и-и!..

Раньше об эльфах, гномах и тому подобном он читал только вбульварной фантастике. Да и то изредка, когда ничего другого не находилосьвзять в дорогу. А вот теперь сам лежит на кровати в гостинице, охранником вкоторой служит самый что ни на есть настоящий эльф! Гм, если таковы эльфы — токаковы же тогда эльфийки? Эльфки, эльфиянки, эльфочки, эльфессы… интересно, аполуэльфки — они какие? Или их на самом деле никогда не бывает? Начинаешьпонимать, почему эльфы не зарятся на человеческих женщин, а вот мужчины…

Он приподнялся на локте. Тэль мирно спала, тихонечко, какмышонок, посапывая в дреме. Виктор снова лег на спину. Невольно ему вновьвспомнились давешние разбойники… и тот несчастный, моливший сохранить емужизнь… Как он там сказал? «Я раб твой, Владыка?»

Владыка…

Ничего не скажешь, приятно услышать. Что ни говори, каждыйиз нас втайне думает о себе — мол, меня не оценили, не поняли, я куда выше илучше их всех, только вот из-за всяческих козней не могу развернуться какследует, а тогда бы я всем показал… Неудивительно, что лесть — одно изсильнейших человеческих орудий.

Виктор не уловил прихода сна. Сознание оставалось ясным,мысли — четкими и определенными. Он думал, что рассуждает про себя… и потомудаже несколько удивился, внезапно увидав себя стоящим на незнакомом берегу.Песок был абсолютно, нестерпимо снежно-бел. Это еще неудивительно, хотяотыскать такую белизну на Земле… точнее — в Изнанке — не удалось бы, наверное,и на Северном полюсе.

Да, песок был бел, а вот вода, напротив, — иссиня-черна.Словно самая настоящая нефть. Виктор собрался было протереть глаза — правда,тотчас же понял, что удивляться глупо. Тут так и должно было быть. Сны — особаястрана. Взгляд его скользнул вдоль берега — наверное, в полукилометре водастановилась красно-алой, словно солнце ветреным закатом; еще дальше, уже усамого горизонта виднелась блистающая, яркая зелень — а может, это уже былишутки атмосферной рефракции. Солнце, наверное, уже скрылось — светилось самонебо, на горизонте ярче, а в зените уже проглядывали робкие звезды.

Вплотную к берегу подступали горы. Не обычные, привычные нам— а длинный строй математически правильных фракталей, как, едва вглядевшись,понял Виктор. Каждая «гора» чем-то напоминала исполинское дерево — блистающийполупрозрачный «ствол» в километр высотой, идеально правильные грани, каждаяразделена на три части, средний отрезок служит основанием еще одноготреугольника, поменьше, и так без конца…

К морю эти странные образования повернуты были гладкимисрезами — словно основаниями.

Между этими не то строениями, не то естественнымиобразованиями тянулись длинные языки привычно зеленой травы, высокой и острой,на манер осоки.

Еще дальше виднелся лес. Правда, фиолетовый, а местами ипросто синий, словно в этом мире не существовало законов фотосинтеза.

А над самым краем леса Виктор заметил курящийся дымок.

И пошел к нему — что еще оставалось делать?

Все это время он прислушивался к себе. Странный был сон.Очень уж яркий и реалистичный. Даже фиолетовые листья и черные волны выгляделиуместными. И ладно бы просто уместными… во снах все кажется правильным. Нопочему тогда он ощущает чуждость окружающего?

Непорядок. Хоть во сне бы расслабиться!

Он сделал шаг, другой… и вдруг понял, что ему здесьнравится. Тело наполнила пьянящая легкость, словно в воздух подкачаликислорода. Это немного напомнило симптомы глубинного опьянения — но Виктор-тосейчас не на глубине!

Он с трудом удержался, чтобы не пуститься бегом.