– Я голодал по тебе…Лана…

Прохрипел и набросился на мои губы, ворвался в него языком. Даааа… его клыки вытянулись и язык стал более длинным и шершавым, метнулся прямо к горлу, ударяясь о мой язык, порабощая мой рот. Толкается в гортань…настолько характерно, что из моего влагалища уже сочится влага, а клитор затвердел и пульсирует в предвкушении первого оргазма…который может наступить только от этого поцелуя.

Но я не имею права говорить хотя мне и хочется закричать его имя. Он запретил. Пусть просто возьмет меня. Просто прямо сейчас войдет своим членом в меня и утолит этот голод. Но нет…он только начал свою голодную игру.

– Такие печати не ставят просто на бумаге…Лана. Такие печати будут стоять на твоем теле.

Дразнит когтями соски, намеренно слегка, но в тоже время ощутимо настолько что мне кажется меня сейчас разорвет от возбуждения. Наклонился и провел языком по ложбинке, потом обвел ареолу соска и лизнул самый кончик. Его язык…он по-звериному шершавый и от прикосновений горит кожа. Пальцы скользят по животу, трогают пупок, ниже к лобку к промежности и нижним губам. Он нарочно не задевает чувствительные места, сжал ладонью и ворвался большим пальцем внутрь, зашипел.

– Истекаешь…как сучка…

Шепчет и вытаскивает палец, чтобы облизать на моих глазах. Чиркает спичкой, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как он разогревает что-то…судорожно глотнула воздух.

В пламени его лицо кажется еще красивее, еще сексуальней. И меня трясет от страха и предвкушения, от нарастающих волн во всем теле. Божеее, я не выдержу. Я хочу прямо сейчас ощутить в себе его член или его пальцы. Иначе я умру. И он словно слышит мои мысли. Врывается несколькими пальцами внутрь моего тела…двумя во влагалище и большим в анус. От неожиданности вторжения туда, куда никогда раньше не проникал расширяются глаза, подбрасывает вверх, выгибает дугой и в этот момент на кожу между грудей капает что-то невероятно горячее. Кричать нельзя. И я только кусаю губы до крови и чувствую, как из глаз покатились слезы. Приоткрываю веки…он смотрит. НЕ просто смотрит…его лицо заострилось, вытянулось, клыки обнажены. Это уже не человек…он тянет, он жрет мою боль. На его лбу выступила испарина. Подносит кольцо с печаткой и оставляет на моем теле отметину с гербом на кирпично-красном сургуче.

Толчок внутри моего тела, еще один… боль от ожога медленно стихает, а наслаждение снова зарождается между ног, там где его пальцы растягивают меня и толкаются костяшками о клитор. Еще одна капля кипящего сургуча и… я почти кричу, дергаюсь, плачу. На мне останутся волдыри….если он этого захочет. Жидкость капает на соски, на пупок, на лобок и каждый раз он оставляет на мне след своего кольца. Я не кричу…но от боли уже темнеет перед глазами. Но такова цена…и я ее знала. Он предупреждал. А я согласилась. И я научилась принимать от него боль. Любую. Потому что он сам, весь моя больная любовь.

Наклорнился, лижет соски, сосет их и эти сосущие движения и царапание клыками снова вызывают дрожь похоти и удовольствия. Наклоняется ниже и проводит острым языком между нижними губами. И тут же капает болью на мой лобок. Выгнулась задергалась и в ту же сеекунду его губы обхватили клитор, сдавили, потянули, засосали в рот. И на меня обрушился самый адский, самый больной и самый дикий оргазм в моей жизни. Под его хриплое

– Кричи!

Я заорала так, что затряслись стены. Я кончала и кончала. Ничего более мощного и убийственного я никогда не испытывала вместе с толчками его пальцев сразу с двух сторон в моем теле.

Он не отпускает и даже после оргазма продолжает ласкать, сосать, растирать. И я кричу от дикой чувствительности, от пытки этой чувствительной болью. Пока не завожусь снова, пока не накрывает еще одной волной оргазма и я не ощущаю как его длинный язык вошел в меня, как толкается внутри, как лижет стенки влагалища.

Сдирает веревки, животом на стол. Резко, лихорадочно, впиваясь обеими руками мне в волосы и вдираясь в меня членом с одного толчка на всю длину. И … в это полузверином состоянии мне всегда кажется, что он меня разорвет, потому что он огромен, он узловат, он горячих как раскаленное железо и мне кажется, что я вся превратилась в эрогенную точку, внутри меня множество клиторов и каждый из них трется о вены и узелки на его члене и я не просто кончаю. Меня сотрясает от множественных оргазмов. Я как тряпичная кукла. Я уже не кричу, я хриплю.

Клыки входят в мой затылок, и он тянет кровь…сотрясаясь сам. Ревет изливаясь в мое тело.

Потом зализывает раны от ожогов, сдирает остатки сургуча, сдирает собственные печати и зацеловывает болезненные места, заживляя их. Относит на постель и укутывает в одеяло, укладываясь рядом, прижимая меня к себе.

– Я изголодался…не телом. Нет. Мне нужно было тебя сожрать. Сожрать всю. Проглотить твои эмоции. Я был просто иссохшимся от голода. Тебе было очень больно?

– Мне было хорошо…, – тихим шепотом, ощущая истому и усталость. Отголосками все еще мелко содрогается тело. Но далеко не от боли, а от того сколько раз меня подбрасывало от оргазма в его руках.

– Я скоро уеду…

Вскинулась, но он опрокинул обратно.

– Надолго. Очень надолго.

– Возьми меня с собой.

– Нет…

Качает головой и гладит мои волосы. Боже дай мне сил не сойти с ума от его красоты.

– Как я выдержу.

– Ты будешь меня ждать, Лана.

Не вопрос, а утверждение.

– Я буду ждать тебя хоть целую вечность и еще один день.

– Обещаешь?

– Клянусь.

– Не разбрасывайся клятвами…девочка. Клятвоотступников жестоко наказывают в нашем мире.

– Если я нарушу клятву я готова умереть.

– И умрешь!

Говорит серьезно и прижимает к себе, зарывается лицом в мои волосы.

– Я сойду с ума от твоего запаха когда-нибудь.

– А я схожу с ума от тебя. Я люблю тебя, Вахид.

– Разве можно говорить императору «ты»

– Можно…здесь в постели ты мой мужчина, мой родной, мой любовник. Можно. Здесь ты тоже принадлежишь мне.

– Наглая, – шепчет и кусает за кончик носа, – но да…здесь я принадлежу тебе. До моего отъезда останешься в моей комнате. Хочу чувствовать твой запах двадцать четыре на семь. А еще…хочу брать тебя много. Скажи еще раз…

– Что? – глажу пальцами его скулы, трогаю линию носа, бровей, словно рисуя его лицо.

– Что ты меня любишь.

– Я люблю тебя. Только тебя. Всегда буду любить тебя одного.

– Если ты скажешь эти слова еще кому-то…

– Тогда отрежь мне язык…

– Ты сама это сказала.

Засмеялась и показала ему кончик языка, и он его тоже прикусил, а потом нежно поцеловал меня в губы.

– Сегодня твое имя будет вписано в летопись горных волков. Теперь ты являешься частью моей жизни, Лана.