Искра приехала сразу, как получила от Даромилы весточку, и уже как третий день тут, а Даромила всё не могла найти походящего повода для разговора задуманного.

— Вот ты где, — сказала Искра, приблизившись. — Там на хвосте сороки принесли, что гости к нам прибыли.

Даромила удивлённо глянула на неё. Это какая сорока и что за гости? И тут вспомнила, как Божана рассказывала ещё вчера о доловских воинах, которые всё городище на уши поставили.

Ярополк их ожидал уже давно, правда Даромила заметила, как кипятился он сильно, когда его ближники о том говорили. Злился, что чужаки, не успев приехать, уж хозяйничают на его землях.

Искра внимательно оглядела княгиню, в глазах её плясали задорные огоньки. Ей-то ныне всё любопытно, какие гости да откуда. Даромиле было всё равно, хоть и разница между ними не великая, но за то время, что прожила она с Ярополком, так сердце окаменело, что уже и не радовало ничего. Будто на склоне лет, давно перестало волновать, что творится вокруг. От понимания этого горько сделалось Даромиле, и немного позавидовала она Искре, что та ещё может радоваться мелочам всяким.

Княгиня закрыла глаза, подставляя слабым рассветным лучам лицо, втянула воздух. Внутри немного да поднялась душа со дна, оживляя тело и ум, стало легче, и горький осадок от утренней близости с Ярополком растворился прохладной волной, исчез, как следы на песке у моря.

— Они уже тут, в Оруши.

— Кто? — Даромила не поняла сразу, о чём толкует Искра.

Княжна закатила глаза.

— Княжич Доловский, — ответила нетерпеливо и с волнением. — Любопытно поглядеть на князей чужеземных.

Даромила смотрела на княжну, не понимая, чего та ходит вкруг да около.

— А Ярополк хочет отослать меня назад в Исбовь, — нахмурилась она капризно.

Вот оно что, наконец, поняла Даромила беспокойство Искры.

— Поговори с ним, — вдруг попросила княжна. — Очень хочется поглядеть на чужаков.

Даромила помрачнела. Она бы поговорила, да только Ярополк задушит её, ежели она попытается заикнуться о том. Он перестал её слышать уже давно, а точнее, никогда не слышал, да к тому же ещё и слепой. Тут она спохватилась, ведь так и не поговорила с Искрой о том, о чём хотела!

Даромила повернулась к золовке.

— Ярополк не станет меня слушать, нам сейчас… очень тяжело, — Даромила запнулась, оказалось, что говорить об этом и не так-то просто, а тем более, лгать, но сердце уже давно решило всё. Ненужно ей ни это богатство, ни тын. Уж лучше сама будет по себе, чем такую долю терпеть.

Лицо Искры вмиг посерьёзнело. Верно и она размышляла о брате, ведь с Даромилой Ярополк уже как год живёт вместе, и дитя ещё не зачали, а уж время-то ко второму наследнику подходит. С первого раза не получилось, это верно, видно тогда боги смилостивились над княгиней, и можно ей ещё спастись, чтобы не загубить вконец свою жизнь.

— Отец волнуется о вас, это да, — призналась Искра. — Ждёт он от сына наследника, только Ярополк о том с ним и говорить не желает, мол успеется.

Даромила, подчиняясь внутреннему порыву, будто что-то толкнулось в груди, ждавшее сего мига, невольно подняла руку, накрыла ладонью похолодевшие пальцы Искры.

— Не будет у нас никого, — сказала твёрдо, глядя прямо в глаза золовке.

Искра смотрела на неё долго, верно ища слова подходящие, но так и не находила. Бесшумно только трепал ветерок пряди тёмных волос, ложился на правую сторону лица солнечный свет, который то становился ярче, то блек. Только тут, наконец, девушка начала осознавать, какая это страшная беда.

— Значит, Ярополк ещё ничего не говорил вам? — отвернулась Даромила, продолжая притворяться.

Совесть на миг да кольнула — на деле не так-то просто облечь в слова то, что вслух боится каждая женщина сказать. И понадеялась, что золовка сама смекнёт, о чём именно нужно сказать отцу-князю: не просто о том, что зачать княгиня не может, но и о том, чтобы жену себе Ярополк ещё одну подыскивал. Вертелись на языке слова эти, но Даромила сохранила их в себе, о том они сами додумают. Княгиня убрала руку, чувствуя, как камень с души падает, но Искра вдруг схватила её сама, сжала крепко.

— Может, ещё время нужно. Образуется.

Даромила горько усмехнулась. Всколыхнулись в груди разом все обиды, что причинил ей князь. Прикусила язык, сглатывая поступающий ком, заскребло на сердце. В самом деле, как бы ни хотелось, не жаловаться же ей, как бьёт её Ярополк, срывая злость, как обвиняет и унижает её, как измывается, и как противно ей ложиться с ним в одну постель. А ведь она ничем перед ним не провинилась. Выплеснуть это, и Искра, наверное, разочаровалась бы в брате, или обратилась бы ей лютым врагом, обвиняя во лжи, ведь для княжны Ярополк был горячо любимым братом.

— Для этого времени много не надо, — только и ответила княжна. — Не хочу мучить ни себя, ни Ярополка, ничего у нас не получится. Я поэтому и написала тебе. Позвала, чтобы сказать…

Искра сжала губы, обдумывая сказанное.

Даромила вздохнула. Жаль, что в Ярополке нет хоть капельки тепла, хоть толики того, что есть у его сестры, наверное, этого бы хватило, чтобы привыкнуть, смириться и сжиться. Но ничего такого в его сердце по отношению к ней не было и не будет, муж уже не изменится. Холод пробежался по спине: вспомнила княгиня последнюю угрозу Ярополка. Другой дороги нет, решила она твёрдо. Теперь только ждать, когда Искра обо всём расскажет отцу своему, тот-то надавит на сына, и деваться ему будет уж некуда. Прогулявшись по вежам, девушки спустились во двор, разговор не вязался, и они разбрелись по своим станам, пообещавшись свидеться на обеде, до которого ещё было далеко.

Даромила шла, глядя вперёд. Потянуло в морозном воздухе дымком, просачивались во двор терема звон железа с посада и людские голоса. Легко сделалось и страшно одновременно — то была княгиня, а то станет никем, с этим нужно ещё свыкнуться да понять, что кроме как на себя, положиться теперь и не на кого, да ей теперь уже никто и не нужен. Хватит с неё, натерпелась.

Ноги понесли к наставнице — в ней найдёт для себя утешение, кусочек тепла и ласки. После разговора с Искрой сердце разволновалось пуще. Нашла Даромила её в тереме, в стане для прислуги. Божана сидела у окна за станком, ткала, рядом прислужница молодая разбирала пояса да скатерти, складывала всё опрятно в сундук. Завидев княжну, она склонила голову низко. Божана ныне не встретила Даромилу улыбкой, так, как и раньше, когда они жили в Исбови, так же не наполнились голубые глаза женщины теплом, а только тревогой и догадкой, зачем та в такую рань явилась к ней. За год проживания здесь они обе сильно изменились.

Даромила обратила взгляд на прислужницу, давая понять, чтобы та вышла, и это было исполнено немедленно.

Божана отложила работу. Даромила села за стол, выстеленный плетёной скатертью. Женщина же поднялась со своего места.

— Опять?