— Не спрашивай, делай, — княгиня даже не взглянула на неё.

Божана, сокрушённо качая головой, отправилась к полатям, привычными движениями сдёрнула со стены нужные травы, поставила варить на огонь.

— Вот старая дура, слушаю тебя, а не нужно бы! — вдруг взъелась она, не выдержала.

— Если не ты, найду другую, — поспешила заверить её Даромила.

Женщина на то промолчала — ещё не хватало по знахаркам таскаться. Вскоре перед девушкой оказался отвар с резким запахом.

— Что он, опять лютовал, злыдень проклятый?!

Даромила вздрогнула, подняла на женщину испуганный взор. Когда наставница обзывала Ярополка бранным словом, княгиня боялась, что подслушает кто, за жизнь женщины боялась.

— Не надо, Божана.

— А что «не надо»? — распалялась женщина. — Обижать девицу — это он горазд. Вот приедет твой батюшка, найдётся у меня, что ему сказать.

Даромила слушала её ругань, малу-помалу выпив весь отвар, и не успела отставить плошку, как дверь в истопку распахнулась, женщины повернули головы к выходу одновременно.

Заглянула в проём чернавка. Без того худое лицо Полёвы вытянулась, в глазах плескалось волнение.

— Ну, говори, чего там? — поднялась Даромила, но руки вмиг проняла дрожь.

— Ярополк ищет тебя, княгиня. Доловский княжич прибыл вместе с побратимами своими. Князь велел тебе собраться да выйти к нему гостей встречать.

Даромила уняла глубоким дыханием заколотившееся бешено сердце в груди — уж думала, правда случилось чего страшное.

— Иди, — отозвала чернавку. — Приготовь платья, скоро буду.

Полёва скрылась, притворив плотно дверь.

— Зачем же они в Орушь нагрянули? — подсела женщина к княжне.

Верно тоже не давал покоя приезд чужаков. Даромила слыхивала о князе Вячеславе и о его власти на землях восточных, княжество то по толкам большое, с другими племенами соседствует, подпирает. И войны такой нет, которая тут случается — стоит покинуть границы городища, уж тут не зевай. Хорошо ещё, торг ведётся, потому как по рекам пока безопаснее передвигаться, нежели пешими, а то бы оскудела Орушь. Впрочем, в дела мужа Даромила не вмешивалась, зная своё бабье дело, да и не особо хотелось, уж давно отошла от этого. Душа стремилась скорее сбросить с себя оковы да уйти.

— Главное, чтобы с миром, — ответила задумчиво девушка.

— Я вот что думаю, — приблизился Вяшеслав, спешившись. — Девку надо бы назад отправить. Нехорошо, что она с нами таскается. Народ прознает, откуда та взялась, судачить станет лишнее.

Пребран скривился — ещё в лесу долго о том спорили. Поправил шапку и оружие на поясе, повернулся к воеводе. Снег, которого поутру и не было, посыпал густо с неба, запорашивая шапки, крупы коней, засыпая кудрявую бороду и усы воеводы. Зелёно-серые глаза мужа смотрели из-под меховой шапки остро и напоминали речной рогоз. Вяшеслав смотрел так, что до самого дна доставал. Не народ его волнует, печётся за княжича, как за сына, видит, как это всё далеко заводит. Странно, что только сейчас начал этот разговор, всю дорогу от корчмы помалкивал. Верно решил, что это Ладимира ныне с ним всю ночь была.

— Ну сам подумай, зачем тебе с простой девкой якшаться, не ровня тебе. Потешился и хватит.

Пребран хмыкнул. Рядом с Ладимирой он забывал, где находится. Просто пожалел её, но эта жалость, кажется, играет с ним злую шутку, воевода прав — увлёкся. Но обещание есть обещание, его нужно выполнять.

Княжич выдохнул.

— Я всё понял, — ответил только он, переводя взгляд на стены, где стояли стражники под пологом снегопада.

Ждан приблизился, а за ним вышли чернавцы, обязуясь проводить гостей до княжеского терема. Шли в полном молчании. Вяшеслав хоть и выглядел расслабленно, а всё сосредоточенно осматривал постройки да верхние ярусы изб. Ждан, нахмурившись, буравил спины прислужников. Кто знает, как примет их в своём чертоге местный князь, но встречать вышли не с копьями и мечами, и это уже хорошо.

Бревенчатые хоромины были сложены на века, высились глыбами построек в три-четыре яруса, с множеством переходов да крылец высоких и низких. Повели их к самому широкому, с крутой островерхой кровлей. Поднялись по длинной дубовой лестнице, вошли в узкий дверной проём с низкой притолокой. Хоромы ставили так, что не просто забраться внутрь душегубу. Волоковые окна прорублены высоко, почти под потолком, двери в ширину одного человека и в высоту отрока рослого, зато внутри, хоть и сумрачно, но простор. Столбы резные подпирали массивные потолочные балки, стелились по полу ковры, кои ткут народы степей — добыча князя, как и щиты, развешанные по стенам, да клинки вместе со шкурами волчьим и медвежьими. Всё говорило о том, что князь не сидит на месте, ходит в походы дальние или "выкупает у торгашей"

Их уже ждали. Ярополк, что сидел в кресле, застеленном шкурами, обратил взор на вошедших мужчин. Смотрели на пришлых гостей сосредоточенно окружавшие правителя мужи, высились верной охраной. То были ближники, мужи грудастые, с втянутыми животами, взглядами цепкими, хоть и спокойными, но готовые в любой миг броситься в атаку, заслонить князя, положить жизнь за него.

Сам Ярополк оказался не таков, каким был по представлениям, что сложились у Пребрана за время пути в Орушь. Думал увидеть взрослого вельможу, если не вровень, то чуть моложе Радима, а всего на три десятка выглядел он. Впрочем, ближники князя верно тоже ожидали увидеть заскорузлого воина, было это понятно потому, как скривились их физиономии в ухмылках, а напряжение в плечах ослабло. Ярополк же, напротив, свёл тёмные брови, загустела тень на его лице. Как и все из рода вяжичей, Ярополк имел кожу бронзового отлива, летом, на пекле, так и вовсе темнеет, волосы цвета тёмного дерева, широкие скулы, тонкий нос, усы, стекающие в короткую бороду. Кисти с широкими ладонями и крупными пальцами, иссечённые бурыми рубцами, туго сжимали подлокотники.

Разлилась по хоромине тишина. Вяшеслав заметно вытянулся, Ждан обратился каменным истуканом, не шевелился. Пребран, до этого пребывавший в покое, обнаружил, что спокоен и не был далеко: от напряжения сводило мышцы. Впрочем, он прибыл сюда не воевать, вспомнил наставления Вячеслава.

— Доброго мирного времени, — поздоровался Пребран, как требовалось, назвался: — Я Пребран, старший сын Доловского князя Вячеслава.

— И тебе не хворать, княжич, — отозвался Ярополк. — Уже наслышан… — поднялся с кресла.

Приблизившись широким твёрдым шагом, князь остановился в сажени от гостей, серые глаза его изучающе скользили от одного витязя к другому.

— Это Вяшеслав, воевода князя. Ждан, верный побратим отца.

— Мне донесли, что вас больше. Где же остальные? — вернул он взгляд на княжича.

— Ещё трое остались на постоялом дворе.

— Что тебя привело ко мне? Ведь не по нуждам ты тут, восточное княжество большое, что надобно тебе в столь дальних землях? — спросил он после недолгого размышления.