– Да. Ладно. Хорошо. Я написала письмо, чтобы ты понял, какой ты ужасный.

Бетани взяла с дивана листок жёлтой бумаги и протянула Эбенизеру. Он начал читать:

– Не то! – закричала Бетани, сообразив, что перепутала письма.

Она торопливо вырвала листок у Эбенизера из рук и опустила голову, чтобы спрятать покрасневшие от смущения щёки.

Затем Бетани отыскала нужное письмо и трижды – нет, четырежды! – перепроверила, желая убедиться, что на этот раз никакой ошибки нет. И только потом отдала его Эбенизеру. Тот поднёс листок к глазам.

– Прости, но я не могу разобрать ни слова, – признался он.

– Я тоже. – Бетани сунула нос в письмо. – Когда я злюсь, почерк у меня становится просто ужасным. Видимо, придётся сказать тебе это в лицо.

Она откашлялась, слезла с дивана и встала под большим телевизором на стене, словно готовилась к выступлению перед публикой.

– Очень гадко отдавать монстру на съедение животных, особенно говорящих и поющих попугаев. Да и вообще, гадко помогать монстру, потому что он жуткий, противный, злой и мерзкий, – начала Бетани. – Ты плохой человек, потому что помогаешь монстру. Но ещё ты самый хороший плохой человек из всех, кого я знаю. Ты купил мне комиксы, разрешал есть всё, что захочу. А день со списком последних дел был, пожалуй, одним из лучших в моей жизни. Так что ты молодец. Я не верю в обнимашки, но можешь похлопать меня по голове, если хочешь.

Бетани шагнула вперёд и склонила голову. Эбенизер послушно похлопал её по макушке.

– Но самое главное, я согласна простить тебя за то, что ты выполнял приказы монстра, ведь ты ни разу не покормил его с тех пор, как я здесь поселилась. Я стараюсь хорошо себя вести, и тебе тоже стоит попробовать. Вдруг мы поможем друг другу стать лучше? Как ты считаешь?

Эбенизер не сразу нашёлся с ответом. Он знал, что хорошие люди обычно говорят правду.

– Монстр проголодался, и ты – следующее блюдо в его меню. Я забрал тебя из приюта только потому, что он захотел съесть ребёнка. И мне ужасно жаль, что так получилось.

Эбенизер рассказал Бетани всё. Признался, что удочерил её из-за отвратительного характера, решив, что она заслуживает быть съеденной. И кормил до отвала потому, что монстр посчитал её слишком худой и костлявой.

Ему было нелегко говорить правду, но слушать эту правду Бетани было куда сложнее.

– Но зачем всё это? – только и спросила она, когда Эбенизер наконец замолчал.

– Всю свою жизнь я хотел только одного – жить ещё и ещё, – с горечью ответил он. – Окружать себя красивыми вещами, самому оставаться молодым и красивым. Ты ребёнок и понятия не имеешь, как страшно стареть. Вот он, мой худший кошмар. – Эбенизер указал на своё одряхлевшее тело. – Я всегда боялся состариться, стать седым и морщинистым и умереть прежде, чем успею сделать всё, что хочу. И когда монстр предложил оказывать ему небольшие услуги в обмен на эликсир молодости, я немедленно согласился.

– Небольшие услуги? – тихо повторила Бетани. – По-твоему, скормить ребёнка чудовищу – это «небольшая услуга»?

– Поначалу в его просьбах не было ничего ужасного, – попытался оправдаться Эбенизер. – Я приносил ему сэндвичи с ростбифом и куриные пироги. Но потом он захотел узнать, каковы на вкус живые существа. Сперва я ловил для него насекомых, затем крыс и голубей. Чем крупнее становилась пища, тем сильнее рос его аппетит. Не всегда мне это нравилось, например, я очень расстроился, когда монстр потребовал привести к нему Лорда Тибблза. Но собственная жизнь всегда была для меня на первом месте.

– А как же я? Я для тебя – очередной Лорд Тибблз? – спросила Бетани.

– Нет. Ты гораздо хуже! – ответил Эбенизер. – Лорд Тибблз был добрым, благородным котом, а ты… Тебе нравится пачкать картины шоколадом, воровать комиксы и поглощать шоколадные торты в немыслимых количествах. Будь ты хоть капельку похожа на Лорда Тибблза, я бы ни за что не забрал тебя из приюта.

Бетани была суровой девочкой, но всё же недостаточно суровой, чтобы сдержать слёзы, брызнувшие из глаз. Очень обидно слышать, что ты заслуживаешь быть съеденной жутким монстром.

– Но… но я думала, что понравилась тебе, – сказала она дрожащим голосом.

– Ты мне совсем не понравилась. Если честно, я не мог дождаться, когда скормлю тебя чудовищу, – признался Эбенизер.

Слёзы побежали по щекам Бетани сплошным потоком, из горла вырвались рыдания.

Эбенизер встал и вздохнул.

– Но по какой-то неведомой причине – я сам не понимаю почему! – теперь ты мне нравишься.

Бетани посмотрела на него снизу вверх. В глазах, покрасневших от слёз, мелькнул проблеск надежды.

– К несчастью, ты оказалась совсем не такой ужасной, как я думал, – продолжал Эбенизер. – И проводить с тобой время довольно-таки весело. Возможно – возможно! – пусть это и прозвучит глупо, этот дом и моя жизнь без тебя опустеют.

Эбенизер и Бетани улыбнулись друг другу. А потом она ткнула его в живот.

– Идиот! – завопила она, нанося следующий удар.

Бетани продолжала бить Эбенизера, пока тот не повалился на диван. Тогда она схватила подушку и принялась колошматить его по голове.

– Как ты мог даже подумать о том, чтобы скормить меня монстру? Как ты мог говорить обо мне такие гадости? – вопила она, снова и снова замахиваясь подушкой.

Настал черёд Эбенизера лить слёзы. Он всегда плохо переносил боль. А Бетани продолжала бить его и кричать, пока не выдохлась окончательно. Тогда она упала на диван рядом с Эбенизером – силы её иссякли и запас ругательств тоже. Так они и просидели несколько минут: Эбенизер плакал от боли, а Бетани – от злости.

– Ну, что теперь будем делать? – спросила она, когда слёзы высохли.

– Сбежим, – ответил Эбенизер. – Другого выхода у нас нет.

– И куда же мы сбежим?

– Не знаю. Ещё не придумал.

Бетани улыбнулась. Пункт «сбежать откуда-нибудь» был одним из последних в её списке «Пока не сыграл в ящик».

– А нам обязательно уходить из этого дома? Как-то не верится, что монстр будет за нами гоняться.

– Он может двигаться, если хочет. И это не говоря уже о всевозможных штуках, которые хранятся в его животе. Нет, оставаться здесь для тебя опасно. Так что беги наверх и возьми чемодан. Только тихо – не то монстр сообразит, что происходит.