(не дать сделать ни шагу заставить меня замереть на этомсамом месте застыть столбом)

остановить меня. И рука эта смогла забраться к нему вголову, потому что, посылая ментальный сигнал и получая на него ответ, оноткрыл…

«Джейк, Джейк, где ты?»

Отвечать времени не было. Однажды, пытаясь открытьНенайденную дверь в Пещере голосов, Джейк взывал образ миллиона широкооткрывающихся дверей. Теперь он вызвал другой: одной, с грохотомзахлопывающейся двери.

И очень вовремя. Еще с мгновение его ноги оставалисьприкованными к полу, а потом что-то закричало от боли и отпустило его.Позволило сдвинуться с места.

И Джейк сдвинулся. Сначала неуклюже, потом все болееуверенно. Боже, а ведь он едва не погиб! Он слышал зов Сюзанны, очень далекий,но не решался открыться, чтобы ответить на него. Ему оставалось лишь надеяться,что Ыш не потеряет ее след, а она не прекратит его звать.

3

Потом он пришел к выводу, что вскоре после последнегослабого крика Сюзанны, должно быть, начал петь песню, которую слышал по радиомиссис Шоу, но точно сказать, конечно, не мог. С тем же успехом человек,слегший с простудой, может пытаться определить, в какой именно момент у негозаболела голова. В чем Джейк мог быть уверен, так это в непрекращающемсягрохоте выстрелов, а однажды пуля с воем отрикошетила от стены, но все этопроисходило далеко позади, очень далеко, так что он перестал пригибаться прикаждом выстреле (а потом и оглядываться). А кроме того, Ыш убегал вперед,быстро-быстро переставляя мохнатые лапы. В стенах и под полом стучали и хрипелиневедомые машины. На полу появились стальные рельсы. Джейк предположил, чтокогда-то здесь курсировал трамвайчик, избавлявший туристов от необходимостипреодолевать коридор на своих двоих. Через одинаковые интервалы Джейк видел настенах строгую надпись: «ВПЕРЕДИ „ПАТРИЦИЯ“; ФЕДИК; СИНИЙ ПРОПУСК ПРИ ВАС?» Внекоторых местах плитки осыпались, в других рельсы исчезли, кое-гдезастоявшаяся, кишащая паразитами вода заполняла выбоины в полу. Два или трираза Ыш и Джейк прошли мимо каких-то транспортных средств, нечто среднего междутележкой, на которой игроки ездят по полю для гольфа, и грузовичком с плоскойплатформой. Прошли они и мимо робота с головой, похожей на большую репу. Роботтускло сверкнул красными глазами и прохрипел одно слово, вроде бы: «Стоять!»Джейк поднял орису, не зная, поможет ли она остановить робота, если он двинетсяза ним, но робот не шевельнулся. Должно быть, на вспышку глаз ушла последняятолика энергии, еще остававшейся в аккумуляторах, атомных или каких-то еще,которые питали системы жизнедеятельности робота. Тут и там стены изрисовалиграффити. Две надписи показались ему знакомыми. «ALL HAIL THE CRIMSON KING»[19], с красным глазом вместо точки в каждом «i», И «БАНГО СКАНК, ‘84». «Дауж, — рассеянно подумал Джейк, — этот Сканк везде поспел». А потом впервые ясноуслышал свой голос. Он, оказывается, напевал. Услышал не слова, а старый, едвазапомнившийся рефрен одной из песен, которую когда-то слышал по радио на кухнемиссис Шоу: «Э-уимови, э-уимови, э-уиии-аммм-иммм-овии…»

Он замолчал, прекратил бормотать этот мотивчик, где-топохожий на древнее заклинание, крикнул Ышу, чтобы тот остановился.

— Подожди, мне нужно отлить, малыш.

— Ыш! — откликнулся ушастик-путаник, а яркие глазки и ушкиторчком дополнили фразу: «Только поторопись».

Джейк оросил мочой одну из выложенных плиткой стен. В швымежду квадратами кафеля въелась какая-то зеленоватая грязь. Джейк такжеприслушался, нет ли погони, и его усилия не пропали даром. Кто его преследовал?В каком количестве? Роланд, наверное, смог бы ответить на эти вопросы, Джейк —нет. Если судить по разносящемуся по коридору эху — следом бежал целый полк.

И когда Джейк Чеймберз стряхивал последние капли, до негодошло, что отцу Каллагэну более никогда такого не сделать, он уже не улыбнемсяему, Джейку, не наставит на него палец, не перекрестится перед едой. Потому чтоего убили. Отняли у него жизнь. Остановили дыхание и пульс. И если не считатьснов, отец Каллагэн покинул эту историю. Джейк заплакал. И, как и улыбка, слезывновь превратили его в ребенка. Ыш, которому не терпелось следовать за запахомСюзанны, повернулся, посмотрел на Джейка, на его мордочке определенно читаласьозабоченность.

— Все нормально, — Джейк застегнул ширинку, потом вытерслезы ребром ладони. Да только о нормальности не могло быть и речи. Егопереполняли печаль, злость, страх перед «низкими людьми», которые неумолимонастигали его, раз уж он стоял на месте. Теперь, когда адреналин постепенновыводился из крови, Джейк вдруг почувствовал, что голоден. И устал. Толькоустал? Просто валится с ног от изнеможения. Он не мог вспомнить, когда спал впоследний раз. Его засосало в дверь, и он оказался в Нью-Йорке, это он помнил,помнил, как Ыш едва не угодил под такси, помнил проповедника Бога-бомбы, имякоторого вызвало у него ассоциации с Джимми Кагни, играющего Джорджа М. Коуэнав старом черно-белом фильме, который он смотрел еще маленьким в своей комнате.Потому что, теперь он это понимал, в том фильме была песня о парне по фамилииХарриган: Ха — А — двойное Эр — И; Харриган — это я. Все это он мог вспомнить,а вот когда в последний раз съел корочку…

— Эйк! — тявкнул Эш, безжалостный, как судьба. «Если уушастиков-путаников и наступал момент, когда они выбивались из сил, — усталоподумал Джейк, — то Ыш к нему еще не приблизился». — Эйк — Эйк!

— Да-да, — согласился он, отталкиваясь от стены. — Эйк-Эйктеперь бежать-бежать. Давай. Ищи Сюзанну.

Ему хотелось брести, с трудом переставляя ноги, но об этомне могло быть и речи. Обычный шаг, и то не годился. Так что Джейк заставил ногибежать трусцой и вновь начал напевать себе под нос, на этот раз слова песни: «Вджунглях, громадных джунглям, лев сегодня спит… В джунглях, спокойных джунглях,лев сегодня спит… о — о — о — х…» — а потом вновь перешел на что-тобессмысленное (уимови, уимови, уимови), услышанное когда-то по радио, всегданастроенное на волну радиостанции WCBS, отдающей предпочтение старым песням… аможет, из какого-то фильма, от которого в памяти осталась только эта песня?Песня не из «Дэнди Янки Дудл», а из какого-то другого фильма? С ужаснымимонстрами? Который он видел маленьким мальчиком, когда, возможно, еще не вылезиз

(пеленок)

подгузников?

«У деревеньки, тихой деревеньки, лев сегодня спит… Удеревеньки, мирной деревеньки, лев сегодня спит… Ух-ох, a-wimeэ-уимови,э-уимови…»

Джейк остановился, тяжело дыша, потирая бок. В боку кололо,но нет и сильно, пока не так сильно, боль не проникала достаточно глубоко,чтобы остановить его. Но эта грязь, зеленоватая грязь, которая вдруг началавыдавливаться из швов между кафельными плитками… она выдавливалась сквозьдревнюю затирку и разрушала кафель, потому что это происходило