Эйвери немедленно отозвался:

ЭЙВЕРИ: Отлично. Но я тебя размажу. В гольфе я практически Леброн Джеймс.

Про Леброна Джеймса[55] я слышала, но все равно написала в ответ:

МАРГО: Кто?

ЭЙВЕРИ: Ясно. Пусть будет Майкл Джордан.

МАРГО:???

ЭЙВЕРИ: ТОГДА ТАЙГЕР ВУДС

МАРГО: Он же ненастоящий.

В этот момент в нашу веселую перепалку вмешался Сэмми.

– Ладно. Признаюсь. Мне холодно и скучно. Я пошел домой, – сказал он, захлопывая ноутбук. – Вечером придешь?

О да. Лучше бы я провела время с Сэмми. Мы посмотрели бы какой-нибудь ужастик, его мама приготовила нам вкусняшки. Ее мангу[56] снится мне в сладких снах.[57] Жаль!

– Нет. Прости. Сегодня никак.

– Семейные посиделки?

Наверное, настала пора рассказать про Эйвери. Все равно рано или поздно Сэмми про нас узнает. Лучше от меня.

– Вообще-то нет. Мы с Эйвери Грином договорились сыграть в мини-гольф. Так что…

Не знаю, что прозвучало абсурднее: про Эйвери или про мою внезапно вспыхнувшую любовь к гольфу. Наверное, сейчас на меня обрушится шквал издевок – после моих-то насмешек в адрес бейсболки. Или Сэмми догадается, что я стараюсь ради дела.

Однако в ответ прозвучало:

– А. О’кей. Ладно… Ма-а-арго.

Он ушел, неловко махнув мне на прощание. Хм. Странно. Впрочем, это же Сэмми, он всегда немного себе на уме. Я закрыла Инстаграм. Надо все-таки доделать дурацкую домашку, прежде чем идти к Дженджи. Она просила вернуть ноутбук – в ДПБ намечалось очередное мероприятие.

Высидев полчаса в душном автобусе и неловко перекинувшись с Дженджи парой слов, я наконец освободилась и поехала к себе готовиться к «свиданию». Эйвери в этот раз настоял, что заберет меня из дома. Родители твердо решили на него посмотреть. Я сказала, что у нас ничего серьезного и знакомиться с ним нет нужды. Однако они настояли на своем. Все вокруг вечно от меня чего-то требуют. Что за жизнь?..

– Здравствуйте, миссис Мертц, мистер Мертц.

Эйвери пожал им руки. Родители ошарашенно застыли. Этот уверенный в себе лощеный красавчик разительно отличался от забитого тощего ботаника, которого они успели представить в роли моего ухажера.

– Вы, должно быть, Эйвери, – радостно улыбнулась мама.

– Ох какая крепкая рука! – воскликнул папа.

В заблестевших глазах так и читалось: «Ура, будет с кем поговорить о футболе. Какое счастье!»

– Да-да. Все, мы пошли, – буркнула я, подталкивая Эйвери к дверям.

– Может, чаю перед уходом? Эйвери, хочешь чаю? – спросила мама.

– Разумеется! Я принес печенье.

Я заметила у него в руках коробку с макарунами. Ну, естественно. Если Эйвери покупает печенье – то исключительно дорогое и пафосное.

– О-о-о, макаруны! – протянул папа, слегка перестаравшись с французским акцентом.

– Простите. Ни на чай, ни на печенье времени у нас нет! Мы торопимся.

– Эй! – окликнула мама. – Можете не торопиться, комендантский час отменен. Сегодня суббота.

– Что, правда? Ты совсем не будешь за меня переживать? Даже из-за всяких маньяков?

– Нет, – мама безразлично пожала плечами.

Отлично, мама! Не думала, что ты так отчаялась.

– Рад знакомству, – бросил через плечо Эйвери, когда я потащила его за руку. – Вашей дочери, видимо, не терпится продуть мне в гольф.

Родители рассмеялись:

– Идите!

* * *

Когда мы подходили к его машине, я толкнула Эйвери в грудь.

– Как тебе удается ладить с родителями?

Он пожал плечами.

– Когда у тебя ни братьев, ни сестер, то… быстро привыкаешь говорить по-взрослому.

– Я тоже единственный ребенок в семье, но взрослых очаровывать не умею, – сказала я, вспоминая, сколько раз тетка изумленно спрашивала у матери: «Она у вас всегда такая грубиянка?»

Эйвери наклонил ко мне голову, прищурил глаза и улыбнулся.

– Не верю.

– Правда!

– Разве у тебя не бывает взрослых клиентов? Значит, с ними ты находишь общий язык.

В ответ я тоже прищурилась. В чем-то он, пожалуй, прав. При необходимости я умею включать «взрослый голос».

– Знаю, тебе нельзя говорить о работе, поэтому…

Он пожал плечами и открыл передо мной дверь. Я хотела возмутиться: что за устаревшие манеры? Может, он еще приданое с меня потребует? Но потом я заглянула Эйвери в глаза и решила не устраивать сцен. Наверное, он хочет быть… не знаю… милым? Конечно, само это действо – открывать перед женщиной двери – лежит в основе патриархального уклада и корнями уходит в самую глубь веков (надо будет почитать подробнее, когда вернусь домой). Но… В то же время жест полон заботы и внимания. Что в нем страшного? Я начинала понимать, отчего у Эйвери было столько подружек.

Застегивая ремень безопасности, я напомнила себе, что в этот раз надо постараться. Вчера я изрядно облажалась, но наши фальшивые отношения нужно чем-то подпитывать. Найти, что ли, общие интересы? Я вспомнила про Нетфликс.

– Надеюсь, ты готов к тому, что тебя размажут? Потому что, как говорит Шиффер: «Я играю исключительно ради выгоды. И победы». – Я вспомнила навязчивую фразочку из дурацкого шоу.

Эйвери растерялся:

– Что? Какая еще Шиффер? Это такая актриса, да?

– Да, из «Измени мне»!

Я ведь знаю, что он обожает это шоу. Зачем притворяться? Неужели ему стыдно?

Эйвери покачал головой:

– Я такое не смотрю. Но моей маме нравится.

– Твоей маме?

– Она такие передачи обожает. Смотрит целыми днями. А еще вечно забывает выйти из моего аккаунта на Нетфликсе. Мне потом в рекомендациях вылезает всякая чушь вроде «Соблазна на пляже». И я такой: «Нет, Нетфликс, «Соблазн на пляже» мне точно не покатит»[58].