Я – головная боль.

Заставляю себя демонстративно выдохнуть.

– Не волнуйся. Ничего страшного. Отдых где-нибудь на пляже все это поправит в два счета.

Он отстраняется, и в пространстве между нами воцаряется ледяной холод. Я отхожу туда, где он уж точно до меня не дотянется, потом для надежности решаю отгородиться от него еще и прудиком. И уже там хлопаю себя по груди, как это делают с младенцами после кормления, чтобы срыгнули. Если хлопать с достаточной силой, перестаешь чувствовать противное трепыхание в груди.

Вид у Тома немного несчастный.

– Мне очень стыдно за те мои слова. Ты же знаешь это, правда? Ты вовсе не головная боль. Это твой дом, и ты имеешь полное право участвовать в его ремонте. – Он вновь утыкается в свои записи, но взгляд у него невидящий. – Но я считаю, что тебе не стоит путешествовать. Ты явно не в том состоянии.

– Я много лет в таком состоянии. Не вздумай, – предупреждаю я, и он тяжело вздыхает.

– Значит, когда подо мной начинает шататься лестница, ты можешь бросаться на нее, будто это граната, а я, по-твоему, как должен себя вести, когда ты превращаешься в восковую статую? Делать вид, будто ничего не происходит? – Он кладет руку на бедро, и я понимаю, что он близок к точке кипения. – Ты установила такие правила, на которые я не согласен.

– Надо мной всю жизнь все тряслись и кудахтали. Я сыта этим по горло. – Я делаю попытку потянуть себя за косу, но моя рука встречает пустоту. Отличное напоминание! Я теперь совсем другой человек. – Беспокойся лучше о доме.

– Я беспокоюсь о тебе, – говорит он тоном, в котором явственно читается «хватит нести чушь». – Признавайся, что с тобой происходит? Я никогда в жизни не видел такое количество пустых бутылок. – Он тычет большим пальцем в сторону бака, в который я складываю мусор, пригодный для переработки. – С тобой явно что-то не то.

– Не начинай, – вскидываюсь я, но он не дает мне договорить.

– Ты пьешь, хотя я знаю, что тебе нельзя. Твои сердечные лекарства все просрочены, ты это видела? Ты работаешь в таком месте, где мужики хватают тебя за руки. До синяков. И по ночам катаются на машинах мимо твоего дома.

– Все не та…

– В холодильнике у тебя пусто. Ты не занимаешься серьезной фотографией, – произносит он таким тоном, словно это трагедия. – И ты пытаешься держать меня на коротком поводке, как обычно, этими своими штучками.

– Какими моими штучками?

– Сама прекрасно знаешь. Ты морочишь мне голову.

– Каким именно образом я морочу тебе голову?

Я не могу перестать смотреть на то, как коротко подстриженные, аккуратные ногти Тома впиваются в джинсовую ткань на его бедре. Меня бросает в пот. Я отчаянно хочу вытереть лоб рукавом, но он заметит.

– Каким образом Дарси Барретт морочит мне голову? – Том задумывается над моим вопросом. – Она вроде бы шутит, но у меня при этом такое чувство, что она говорит правду. И я никогда не могу понять, чему верить.

Ого! Он действительно меня раскусил.

– Ну, ты же у нас умный мальчик, ты разберешься.

Он запускает руку в волосы. О, этот бицепс! О, эти линии! Он – произведение искусства.

– Ну вот, опять. Это твой способ сбивать меня с толку, чтобы тебе не пришлось отвечать на мои вопросы всерьез.

Том отворачивается и устремляет взгляд на дом, точно ища у него моральной поддержки. Верная Патти немедленно подбегает к нему и, поднявшись на задние лапки, передними опирается на его ногу. Он опускает на нее глаза:

– Я всего лишь резиновая игрушка, Патти. Тете Дарси нравится слушать, как я пищу.

– На месте Меган я бы сейчас дала мне в морду. – Я сжимаю руку в кулак и легонько тычу себе в лицо. – Прости, я не нарочно. Сама не знаю, что на меня находит. Если тебя это хоть немного утешит, я больше ни с кем так себя не веду. Ты… особенный.

– В самом деле?

В его глазах, когда он смотрит на меня в ответ, загорается какой-то незнакомый огонек. Мне немедленно вспоминается Кит с его излияниями. Сердце Тома – несокрушимая скала, но все-таки лучше не рисковать.

– Я бы на твоем месте не радовалась так, – напоминаю я ему. – Про битье морды не забыл?

– Ей все равно.

Этой же самой фразой он ответил мне, когда я спросила его про палатку. Он пытается мне что-то сказать про Меган, а я не уверена, что хочу это слышать. Она явно такая же хладнокровная, как льдисто-белый бриллиант в ее кольце. Она уверена в себе, и у нее самый верный мужчина на свете.

Он подтверждает мои мысли:

– Мы с ней не в тех отношениях.

– Ее оправдал бы любой суд. – Кажется, я опять говорю тем самым, морочащим ему голову голосом: вроде бы и шучу, но на самом деле серьезно. – Если бы я заарканила такого красавца, как ты, я бы вела себя как тигрица.

Том смеется, но смех этот отнюдь не веселый.

– Наверное, не стоит упоминать о том, что ты и так ведешь себя как тигрица. – Он умолкает, потом смущенно говорит: – Она совсем не такая, как ты.

– Ну, надо полагать. – Я провожу пальцами по моему несовершенному лицу и телу, и он приходит в замешательство. – В любом случае испытывать ее выдержку я не стану. Найду себе новую жертву. Ты вне опасности. Пожалей моего несчастного будущего мужа.

Я снова вспоминаю про кольцо Лоретты и, поднеся к лицу левую руку, принимаюсь внимательно разглядывать голые пальцы.

– Ты никогда не выйдешь замуж, – фыркает он недоверчиво.

– Еще как выйду. – Его слова задевают меня за живое, но я не показываю виду. – С чего бы это вдруг я не могла выйти замуж? Я что, такая ужасная?

Запускаю обе руки в волосы и ставлю их торчком. Жаль, что это не шипы.

– Я просто никогда себе этого не представлял.

Он вздыхает и, вновь оглянувшись на дом, ссутуливается, будто внутри его щелкнули выключателем. Я делаю несколько осторожных шажков в его направлении. Он что, расстроен?

Не представляю, что за новости из тех, которые он услышал сегодня, могли его огорчить.

– Что сказали электрик и водопроводчик?

– А ты как думаешь? – Он совершенно убит. – Это будут самые дорогостоящие заказы за всю их карьеру. Тут все надо переделывать. Бóльшая часть труб под замену. Новая гидроизоляция. Новый кафель. Новая проводка. Да все новое. Во всем доме нет ничего, что не требовало бы замены.

– В бюджет Лоретты уложимся?

Он заминается. Это означает: «Не исключено, что нет».

– Я составлю для вас подробную смету в виде электронной таблицы.

– Значит, это будет стоить невменяемых денег. Настолько невменяемых, что без электронной таблицы не обойтись. И все это будет потрачено на хром и серую краску. Джейми добьется своего. Ты же знаешь, ведь ты – весь его, с потрохами.