– Тебе плохо?

О господи! Том решил, что у меня прихватило сердце.

– Это всего лишь пирсинг. Хотя прошло уже черт знает сколько времени, он постоянно напоминает мне о себе. Такое впечатление, что он вживлен прямиком в мой мозг.

Том переваривает услышанное. Я не могу понять, вызывает это у него отвращение или нет.

– Аж зубы сводит от боли.

– Зачем он тебе понадобился? – обморочным голосом спрашивает Том.

– Это красиво.

С несвойственной ему резкостью он выхватывает у меня из рук коробку и идет в гараж. Я плетусь за ним.

– Все, хватит с тебя на сегодня. Ты почти все уже здесь сложила. Даже Джейми не смог бы обвинить тебя в том, что ты проявила недостаточное усердие.

Я иду обратно в дом за другой коробкой:

– Я сама отнесу. Я. Сама. Отнесу.

Торопливо прислушиваюсь к своему организму. Сердце стучит как часы. И вообще все в полном порядке. За исключением того, что Том припарковал свою гору мышц аккурат в дверном проеме.

– Подвинься.

– Не дождешься! – Он берет коробку. – Лучше ты будешь в бешенстве, чем без сознания.

Он уходит.

В знак протеста я принимаюсь набивать коробку ботинками Джейми.

– Может, мне доверят нести хотя бы эти чертовы ботинки! – говорю я Диане, которая уютно расположилась на подоконнике. Готова поспорить, она строит планы поспать на кровати Тома. – Живи мечтой, девочка.

Ботинки в коробку я сваливаю как попало. Все равно Джейми наверняка уже обзавелся целой батареей новой обуви. Уезжал он всего с одним чемоданом. Вот как торопился сбежать, чтобы не прибить меня под горячую руку.

Возвращается Том.

– Спасибо, что пустила меня в свою комнату. Так хорошо я, кажется, не спал уже много лет. Твой матрас – это…

Он не может подобрать подходящего слова. И я его понимаю.

– Если я когда-нибудь и выйду за кого-нибудь замуж, так за этот матрас. Вот потому я так много дрыхну.

Жизнь уже успела изрядно меня укатать. Когда я путешествую, мне приходится ложиться вздремнуть днем. Мы с Томом переворачиваем обыкновенный матрас на старой кровати Джейми и застилаем ее чистым постельным бельем в мелкий цветочек.

– В путешествиях я скучаю по своей постели так, как не скучаю по людям.

– Надо очень сильно любить путешествовать, чтобы ради них уезжать от такой постели.

– Ты не поверишь, но я действительно очень сильно люблю путешествовать. Клянусь, если мой паспорт спрятал Джейми, я ему никогда в жизни этого не прощу.

– Ты что, серьезно? – с сомнением в голосе спрашивает Том; мои слова явно задели его за живое. – Ты же преувеличиваешь, правда?

– Любой, кто хоть немного со мной знаком, знает, что ничего хуже со мной и сделать нельзя. Я ненавижу вынужденно сидеть на одном месте.

Мы с Томом в кои-то веки оказались наедине, но почему-то опять обсуждаем моего брата. Когда уже это прекратится?

– Ты уверен, что поместишься на этой узкой кровати?

Когда Джейми жил здесь, никакой личной жизни у него особо не было; отсюда и все эти книги.

– Конечно помещусь. Не забывай, когда начнется ремонт, я буду жить в палатке на улице, – после секундной паузы отзывается Том. – Эй, а это что такое?

Он вытаскивает из-под кровати большой холст в раме, и мы прислоняем его к стене. Это фотопортрет, за который я получила Росбурговскую премию. И запечатлен на нем, разумеется, не кто иной, как мой братец.

– В тот вечер он был просто в ударе, – говорю я, и мы оба смотрим на Джейми.

Он в ответ молча смотрит с фотографии на нас.

Без ложной скромности, это феноменальный снимок. Да, затвор камеры спустила я, но приписывать весь успех исключительно мне было бы нечестно. Спасибо тут стоит сказать тому, как лицо Джейми взаимодействует со светом и тенью. В вечер присуждения премии он буквально упивался своим умом и красотой. И шампанским, разумеется. У меня было такое чувство, что это он выиграл премию, а не я. Мне пришлось раздавать интервью, как самой молодой лауреатке, и смотреть, как Том под руку с Меган дефилирует где-то в толпе.

– Он тогда переспал с двумя официантками, которые разносили коктейли, за одну ночь. С двумя.

Том выглядит совершенно ошарашенным, будто такое невозможно физически. Кажется, мысль о том, чтобы изменить Меган, никогда даже не приходила ему в голову. Рука у меня начинает подергиваться в поисках ключей от комбайна, и я поспешно принимаюсь нести всякую чушь.

– Ну, если ты твердо решил перенести все коробки без моей помощи, вон там стоят последние пять, и будем считать, что с этой комнатой покончено. Джейми все равно, скорее всего, не поверит, что я тебе помогала. Надо, наверное, пропитать платок моим пóтом, чтобы он мог сдать его на анализ в лабораторию для подтверждения.

– Ты просто из кожи вон лезешь, пытаясь доказать, что способна работать больше, чем он. Вечный бой, и конца-края ему не видно. – Том смотрит на портрет с выражением, которое я не могу расшифровать. – Вы только и делаете, что грызетесь друг с другом. Не хотите попробовать ради разнообразия побыть друзьями? Когда такое все-таки случается, это просто потрясающе. – Он улыбается при воспоминании.

– Я должна продемонстрировать, на что способна. Каждый раз, когда я без предупреждения кому-то звоню, у всех начинает дрожать голос. «Алло?» Как будто они воображают, что я звоню им попрощаться перед смертью. Вот почему мне нравятся ребята вроде Винса. Они не обращаются со мной как с инвалидом.

– Винс, – произносит Том, ухватившись наконец за имя. Он крутит его в уме, точно одну из гадальных карт Лоретты. – Винс… Случайно, не Винс Хаберфилд из школы?

– Он самый. Он то ли не в курсе про мое сердце, то ли забыл про него, так что, когда мы с ним тусуемся, он не поднимает вокруг этого шума.

Выражение лица Тома мне не очень нравится, поэтому я отправляюсь на кухню и откапываю из-под горы макулатуры меню местной пиццерии, у которой есть доставка.

– Заказать тебе пиццу, пока я не уехала к Трули?

Дурацкий вопрос. Разумеется, заказать.

Теперь он сидит на своей свежезастеленной кровати.

– Ты встречаешься с Винсом Хаберфилдом? Ну и как, в кого превратился этот маленький говнюк?

– Он все такой же говнюк. И я с ним не встречаюсь.

Я протягиваю руку и держу ее в воздухе, пока до него не доходит, чего я хочу. Он протягивает мне свой телефон. Я заказываю пиццу, которую он любит, и отдаю ему телефон.

– Скажи что-нибудь.

Том продолжает молча сидеть на кровати. Не знаю, что происходит у него в голове, но, похоже, много чего.

– Вижу, ты не слишком рад. – Я похлопываю его по плечу. – Что, не хочется докладывать Джейми плохие новости?