– Ну, не ругайся, сестрёнка! Впредь я постараюсь не совершать таких ошибок! Теперь я буду само внимание и бдительность!

И он, заложив руки за спину, очень медленно обошёл всю комнату, придирчиво оглядывая каждый её предмет и важно повторяя при этом:

– Так-так, так-так-так!

Я хихикала, наблюдая за его забавными ужимками. Счастливое умиротворение вновь возвращалось ко мне в душу.

– Вот и всё! – важно заявил Роберт, закончив круг почёта. – Теперь ты довольна, моя дорогая сестра?

– Твоя дорогая сестра восхищена! – поднявшись на цыпочки, я поцеловала брата в висок. – Роби, а почему ты ко мне по имени не обращаешься?

– То есть как? – вздрогнул он.

– Всё время сестрёнка да сестрёнка… – я подумала. – Тебе, наверное, тоже моё имя не нравится?

– А… кому ещё? – осторожно спросил он.

– Мне! Я думаю… Мне кажется, что оно совершенно мне не подходит!

– Да, ты раньше тоже об этом говорила…

– Я знаю, мне Юлиан сказал… Роб, хорошо, что ты меня Ангелиной не называешь! Вот если бы я была… Татьяной, например, было бы совсем другое дело! Ну, или какой-нибудь Еленой, я тоже не против. А впрочем, какая разница, правда? Ведь не имя главное в человеке, а его дела!

– Глубокомысленное замечание!

Роберт улыбнулся, но улыбка его показалась мне чуточку уставшей.

– Боже мой, ведь ты с дороги, а я тебя разговорами забалтываю! Сестра называется! – всплеснула я руками. – Ну почему ты меня не остановил?

– Может быть, потому что соскучился по твоей болтовне?

– Я тоже… – у меня перехватило дыхание, – соскучилась по тебе, Роб! Это странно, невозможно, но это так!

– Мышка моя… – он прижал меня к себе. – Я больше не дам тебе повода скучать, веришь мне?

– Верю!

– Это очень хорошо, сестрёнка! – отстранившись, он заглянул в мои глаза. – Верь мне всегда, пожалуйста! Даже если… что бы ни случилось, верь!

– А что может случиться, братик?

– Ничего! Ничего не случится, мышка! Ты просто верь, и тогда ничего не случится, обещаю тебе! А теперь ложись, моя маленькая, спать, и пусть тебе приснится огромный зелёный слон с бантом на боку! Он будет неистово размахивать ушами и громко трубить при этом: «Да здравствует самая лучшая мышка на свете!»

– А он точно будет зелёный? – серьёзно спросила я.

– Точно!

– Тогда пусть трубит и размахивает! Доброй ночи, мой любимый братец!

– Доброй ночи, моя несравненная сестра! Я вернусь к тебе завтра!

Когда дверь за Робертом плотно закрылась, я уже спала. Мне ужасно не хотелось оставаться в одиночестве, пусть даже и в такой маленькой уютной комнатке, как эта…

Всё утро следующего дня я порхала по дому, как беззаботная бабочка. Всё меня радовало, всё доставляло удовольствие. Даже присутствие Юлиана, который почему-то весь день проводил у нас дома, не пугало меня. Да я и редко с ним сталкивалась, если честно, – он или сидел с папой в кабинете, или выходил с нахмуренным видом во двор, то встречая, то провожая каких-то людей. Я не следила за этим. Похоже, у нашего семейного доктора возникли какие-то проблемы, которые отец помогал разрешать. Правда, на папином лице тревоги заметны не были, он, как и обычно, улыбался мне при встрече, обнимал ласково, и даже не очень торопился, когда откуда-нибудь выскакивала напряжённая фигура Юлиана с настойчивым призывом о помощи. Нет, папа вначале досказывал свою мысль, а потом уже, неторопливо и посмеиваясь над «причудами нашего доктора», удалялся в свой кабинет.

Тамару я сегодня так и не дождалась – она позвонила сказать, что приболела, – так что весь мой день оказался полностью посвящён брату. Не буду лукавить – меня такой расклад вполне устраивал! От разговоров мы переходили к просмотру фильмов, от совместного принятия пищи – к прогулкам вокруг дома. Нам было хорошо вдвоём, как будто не одну жизнь мы проживали вместе.

– А давай-ка, мышка, я раскину тебе карты!

– Карты?

Я проследила за направлением его взгляда. Мы вот уже полчаса сидели на широком подоконнике в моей комнате, болтая о какой-то чепухе, одновременно наслаждаясь огромными, с толстой кожицей вкуснющими мандаринами.

– А ты умеешь? – спрыгнув с подоконника, я потянулась за коробкой, о которой вспомнила только сейчас. – Кстати, знаешь, где я их нашла? В детской! Представляешь?

– Неужели Алёшка забыл? – удивился Роберт.

– Вряд ли, – с сомнением протянула я. – Папа бы, наверное, тогда очень рассердился! Он сказал, что карты выронил кто-то из взрослых. Ну, Неличка или Николай Петрович, например…

– Николай Петрович? – поднял брови Роберт. – Мне кажется, наш завхоз вряд ли увлекается такими вещами…

– Я почему-то думаю, что Нелли тоже! Да и зачем бы папиной секретарше заходить в детскую? Ну вот, возьми!

Я смахнула с упаковки пушистую пыль и подала карты брату. Его пальцы быстро вытащили стопку карточек на свет и ловко, как будто только этим всю жизнь и занимались, перетасовали их между собой.

– Да ты профессионал! – ахнула я.

– Мы в общаге одно время баловались, – признался Роберт, продолжая выделывать фортеля руками.

– Ты жил в общежитии? – и ещё одно моё удивление. – Ты мне об этом не говорил…

– Это было очень давно и недолго, мышка. Ну что ты застыла, садись, сейчас гадать тебе буду!

– Ты шутишь, наверное?

– И не собирался! Я ребятам знаешь как чётко судьбу предсказывал, у-у-у! Не поверишь!

– А прошлое… – я нервно сглотнула, – прошлое ты увидеть сможешь?

– Прошлое? – он посмотрел на меня долгим взглядом. – Прошлое, наверное, нет… И вообще, я понял – это очень плохая затея! На, убирай их обратно!

– Ну уж нет! Взялся за гуж, не говори, что не дюж! – я решительно бросила карты на столик. – Гадай!

– Мышка…

– Гадай, говорю!

– Да я же пошутил!

– Ничего не хочу слышать!

– Ну, ладно! – он решительно пододвинул к себе столик. – Но не говори потом, что я тебя не предупреждал!

– Не пикну даже!

Я глубоко вздохнула и, млея от предстоящего зрелища, поуютней устроилась на диване. Пальцы Роберта замелькали.

– Сдвигай!

– Какой рукой? – в нерешительности замерла я.

– А, неважно!

Карты, одна за другой, расположились на круглом столике в три ряда, и я внимательно, но ничего при этом не понимая, остановила на каждой из них взгляд. А потом взглянула на брата. Он хмурился и кусал губы.

– Что, Роби, всё плохо? – почему-то испугалась я.