Навстречу вышел невысокий человек плотного сложения, с высоким лбом мыслителя, крупным носом и маленькими глазками в лучиках морщинок. Поглядывал он исподлобья, отчего нос его напоминал клюв, а сам человек — старую, мудрую, нахохлившуюся птицу. Почему-то именно такая ассоциация возникла у Саблина, хотя хозяину кабинета вряд ли было больше пятидесяти.

Офицеры вытянулись. Саблин собрался было доложить по всей форме, но человек не дал ему такой возможности.

— Рад вашему прибытию, господин Саблин, — просто сказал он. — У нас не принято щёлкать каблуками. Если вы заметили, я и вовсе в цивильном… — Человек действительно был одет в простую вельветовую тужурку и тёмные брюки, вокруг шеи повязан чёрный шёлковый платок. — Мы предпочитаем по имени-отчеству, но для знакомства — подполковник Иоффе, Пётр Соломонович, начальник особого отдела дивизии, или отдела контрразведки. Так принято величать наше ведомство с недавних пор.

Говорил особист спокойно и размеренно, будто на лекции в студенческой аудитории, и больше походил, честно говоря, на профессора, чем на специалиста по тайным операциям.

— С подпоручиком Станкевичем Андреем Викторовичем вы, я думаю, уже познакомились. Может, чаю? Или сигару?

— Благодарю, нет, — коротко кивнул Саблин.

— Действительно, — усмехнулся подполковник, — какие сигары… Вы ведь спортсмен, Иван Ильич, боксёр, чемпион кадетского корпуса, вторая перчатка Александровского училища. Похвально. Не бросаете тренировок и сейчас, надо полагать? Наверняка держите форму, иначе как бы вы противостояли Карлу Дитмару в прошлом году? Трижды похвально. Не удивляйтесь, я многое про вас знаю. Я затребовал у начальства вполне конкретного человека.

Пётр Соломонович сделал паузу, как бы оценивая реакцию Саблина, но гренадер стоял с каменным лицом, ничем не выражая эмоций. Ты теперь в контрразведке, брат, привыкай.

— У вас хорошая выдержка, — похвалил особист. — Впрочем, могло ли быть иначе? И всё же вопросы, я уверен, у вас есть. Зачем, спрашиваете вы себя, контрразведчикам понадобился гренадер-диверсант, специалист по острым акциям? В мирном вроде бы городе, где установлена власть Российской империи. Всё так. Галиция должна стать мирной губернией с определённым статусом самоуправления и равными правами для граждан разных национальностей. Для этого предусмотрена обширная программа политических и социальных мер. Но если в Подолии и на Волыни программа эта уже работает, население с радостью встречает привнесённые российской властью новации, то в Галиции дело обстоит совершенно иначе.

Иоффе указал на стулья, стоявшие у стены:

— Присядьте-ка, господа. Вы, Андрей Викторович, здесь с первого дня, но Ивана Ильича надо ввести в курс дела. Итак, галицийские украинцы совсем не те, что в Киеве или, скажем, в Каменец-Подольском. Слишком долго испытывали австрийское и польское влияние. Это не могло пройти бесследно. Кто-то грезит королевством Галиции и Лодомерии, кто-то Галицко-Волынским княжеством, а есть и такие, которые видят на карте Европы свободную республику Галиция. Ни больше ни меньше. Но наиболее популярны среди галичан всё-таки поляки. Старая польская власть ушла, но связи остались.

Сегодня во Львове пересеклись интересы как минимум трёх сил. Первая — это ОУН. Нас особенно интересуют бандеровцы. Те не хотят здесь видеть никого — ни поляков, ни русских, ни даже немцев. Хотя есть сведения, что с тевтонами-то они как раз сотрудничают. Однако больше делают ставку на силу Рейха, чем на долговременный союз с германцами. Тем более не собираются становиться их вассалами.

Появилось тут у нас было ещё одно подполье, игрушечное: «Орлята Яна Собеского». Интеллигенты, мечтали добиться возвращения Галиции в лоно Польши путём воззваний и политических диспутов за чаем. Оуновцы раздавили их как котят. Просто чтоб под ногами не путались. В особняке их лидера, бывшего краковского доцента Пожацкого, перестреляли всю едва народившуюся организацию…

Иоффе раскурил сигару. Саблин слушал крайне внимательно.

— Но существуют и более серьёзные фигуры, — продолжал подполковник. — Нам известно о военизированной организации «Серебряный зигзаг». Создана под патронатом Дефензивы, курируется абвером-2. То есть вторым отделом немецкой разведки. Основная цель «Зигзага» — подрывная деятельность на территории Галиции. Теракты против видных политических и общественных деятелей, саботаж:, диверсии. В общем, всё как положено — гадить везде и как можно больше. В настоящее время «Зигзаг» активно ищет связь с бандеровцами. Сами понимаете, если это произойдёт, смесь получится адская… Словом, поляки — вторая сила.

А третья сила — собственно сам абвер-2. Немцы не выпускают ситуации из-под контроля. Сейчас они связаны жестокими боями во Франции и Бельгии, но это не значит, что восток их не интересует. О немецкой агентуре сведений мы пока не имеем, но и за «зигзагами», и за бандеровцами однозначно стоит служба Канариса. И это обстоятельство имеет очень большое значение.

Иоффе посмотрел на Саблина, потом на Станкевича:

— Давайте, Андрей Викторович, продолжайте. Я чайку выпью, в горле пересохло.

— Слушаюсь, Пётр Соломонович, — откликнулся подчинённый и обратился к Саблину: — Иван Ильич, не подумайте, боже упаси, что я собрался вас экзаменовать, но как вы понимаете противотанковую оборону?

Гренадер недоумённо вскинул бровь:

— Уничтожать танки удел артиллерии. Ещё — противотанковые ружья, гранаты, минные заграждения. Танковый бой, наконец… Правда, это не моя компетенция.

— И всё же с азами вопроса вы знакомы. Акцию по уничтожению артиллерии японцев на Хасане, во всяком случае, — подпоручик улыбнулся, — ваш взвод выполнил блестяще. А представьте, нужно остановить танковую колонну?

— Буду действовать по обстановке, — ответил Саблин, потихоньку закипая. Кто он такой, чёрт возьми, этот особист, чтобы допрос учинять? — Что за колонна, где движется, какие машины, сколько единиц?

— Не обижайтесь, Иван Ильич. Говорю же, не экзаменую я вас, но подвожу к главному. Вы правильно перечислили основные компоненты противотанковой обороны. Но вот «гансы» во Франции, например, вовсю используют ещё и ручные динамореактивные гранатомёты. «Панцерфауст-30» называется. Оружие лёгкое и на малой дистанции чрезвычайно эффективное. И у нас подобные разработки ведутся, и у американцев тоже, но лишь на стадии опытных образцов. До серии, до боевого применения ещё далеко. Отдел планирования при разведуправлении Генштаба уверял, что такие системы появятся не ранее сорок второго — сорок третьего года. И у нас, и у немцев. У нас, вероятно, так и будет, а у них — уже стреляют.

Саблин пока мало что понимал, но ему становилось по-настоящему интересно. До сей поры он был уверен, что российское оружие лучшее в мире. Конечно, сравнить характеристики тяжёлых танков или, скажем, штурмовика «Архангел Гавриил» со знаменитым «лаптёжником», Юнкерсом-87, ему было трудновато. Пусть это делают танкисты и лётчики. Но поговорить о стрелковом оружии он был готов всегда.

Иоффе словно устранился от беседы, курил сигару, прихлёбывая чай. А Станкевич продолжал: