Над головой зашумело, засвистело, захлопало. Крылатый черт рухнул с неба и ликующе заплясал перед Макаром, потрясая свежепойманной рыбой.

– Ч-черт, тише ты! – шикнул Макар.

Зверь застыл, втянул в плечи косматую башку, поджал чуткие уши. Оба с опаской покосились на прекрасную госпожу. Та вздохнула, нахмурилась, не открывая глаз. Макар с чертом переглянулись – и хитрая тварь, зажав добычу в пасти, раскинула крылья, в два огромных прыжка взлетела и была такова. Макар завистливо проследил, как мускулистый трусишка ныряет в плотную зелень недальнего леса.

– Где?.. Что?.. Кто здесь?

Алёна села. Взгляд ее уперся в Макара и стал осмысленным, однако не прояснился, а вроде бы, наоборот, потемнел от недовольства.

– А, это ты, умник? Боже, слона бы съела!

Мстительно улыбнувшись, Макар подпихнул к ней рыбину. Та уставила на капризулю уже не алый, а мутно-багровый глаз, в последний раз трепыхнулась и затихла.

– Наслаждайся!

Алёна взвизгнула:

– Где ты взял это... эту гадость? Убери сейчас же!

– Поймал, ваше высочество! Еще затемно подскочил – и давай нырять, чтоб только вас завтраком накормить!

Девушка вскинула на него невыразимо светлый, восхищенный взор.

– Пра... правда?

– Нет, – потупился Макар. – Чертяка приволок. Позаботился.

Он различил силуэт, порхающий над кронами деревьев. Заливисто, как учила в детстве первая любовь – пионервожатая, свистнул, призывно замахал. Зверь поворотил к пляжу. Неуверенно приблизился и закружил над ними, не решаясь приземлиться. Из пасти виднелась рыбья голова, руки были заняты – прижимали к груди здоровенный пук наломанных веток.

– Молодец, умница, хорошая зверушка, – умильно запела Алёна, будто привечая щенка.

Черт рухнул на песок, счастливо урча сквозь недоеденную рыбину. Высыпал им под ноги хворост. Подождал. Он давно усвоил, что люди не питают пристрастия к сыроедению, и как добросовестное существо порадел о новых хозяевах. Те, однако, стояли, улыбались, лопотали что-то – и ничего не делали. Странные какие-то. Править толком не умеют. Ничего не умеют! Зверь поглядел на Алёну, на Макара, на свое подношение, по-прежнему скучающее на песке, и целая радуга эмоций промелькнула на его эластичной физиономии. Ему явно было непонятно и обидно их равнодушие к его усилиям. Впрочем, здоровые инстинкты скоро взяли верх над переживаниями. Чудище уселось на песок, скрестив ноги, и смачно зачавкало.

– Эх, а есть-то хочется, – обронила Алёна, наблюдая за ним со смесью зависти и отвращения.

– Говорят, морскую рыбу даже сырой жрать можно, – подал голос Макар. – В ней паразиты не водятся.

– Вот сам и жри! Мало мне одного дикого зверя в хозяйстве... Вот если бы кто-нибудь – ну хоть кто-то, мало-мальски похожий на мужчину! – придумал, как огонь развести...

– А ты добытчика нашего попроси, – ухмыльнулся Макар, медленно наливаясь торжеством. Близился его звездный час! – Чем не мужчина? Здоровый, накачанный, в волосах с макушки до пяток, а уж воняет! – Он сунул руку в карман, пошарил там. – Ладно, у всякого свой вкус. Но если бы кто-нибудь, отдаленно напоминающий женщину, соизволил выпотрошить наш будущий завтрак...

И неторопливо извлек зажигалку. Алёна ойкнула.

– Ну что стоишь? – прикрикнул торжествующий мужчина. – Костер давай складывай!

Алёна метнулась к хворосту, присела на корточки и довольно быстро сложила нечто, слегка напоминающее пирамидку. Макар критически оглядел результат.

– Ладно, сгодится. Где-то ведь у меня и складничок завалялся... На, трудись. А я пока костерок запалю.

Нет, какая все-таки первостатейная штука цивилизация. Грошовый кусок пластмассы с каплей сжиженного газа запросто перешибает два метра литых мышц и собачьей преданности. Победа интеллекта над грубой физической силой. Он эффектно перебросил зажигалку, крутанул колесико...

И ничего! Треклятая штуковина и не думала давать пламя. То ли безнадежно промокла, то ли еще что. Едва живой от унижения, Макар щелкал и щелкал колесиком, пока Алёна с невыразимым пренебрежением не всучила ему нож вместе с паскудной рыбиной.

– Знаешь что, мужчина, почисти сам.

– А ты? – спросил полураздавленный Макар.

– А я...

Она подобрала валяющийся у самой воды рюкзак, с трудом распустила набухшие завязки и вытащила приснопамятный фен. Встряхнула хорошенько, отчего из воздухозаборной решетки вытекли струйки морской воды. Направила на кучу веток.

– Зря стараешься, – буркнул Макар. – Он же мокрый!

В тот же миг из фена ударила струя огня, охватила ветки, растеклась по ним алыми ручейками. Макар подошел, поцокал языком:

– Красиво! – и сунул руку в огонь. – Отличная иллюзия! Как тогда, на базаре. Жаль только, пожарить ничего нельзя.

Вместо ответа Алёна перещелкнула какой-то рычажок на корпусе прибора и повторила попытку. Макар едва успел отскочить. Пирамида из хвороста занялась мгновенно, будто бензином политая. Во все стороны с треском брызнули искры. Перепуганный крылатый черт с визгом откатился к кромке прибоя и припал к песку, прядая ушами и взирая на повелительницу снизу вверх с суеверным ужасом. Макар испытывал схожие чувства, хотя выражал их куда сдержаннее.

– Это чего... Как это...

– Перевела в режим горячей сушки, – снисходительно обронила Алёна. – Ну и где рыба?

Посрамленный Макар, в очередной раз подумав, что его избранница – довольно-таки скандальная девица, покорно принялся препарировать улов.

Наевшись жареной рыбы и каких-то неведомых, удивительно сочных плодов, натасканных верным животным из лесу, они готовы были тронуться в путь. Но куда? Мнения разделились. Алёна настаивала на возвращении в столицу с последующим немедленным бегством в родной мир. Макар предлагал подчиниться року и пуститься в дальнейшее странствие. Судьба недаром выбрала для них именно это направление, и уж куда-нибудь, да приведет! Подельница ужасалась, взмахивала руками и требовала, пока не поздно, побороть в себе гнилой фатализм. Сама мысль о том, чтобы идти куда глаза глядят, без предварительного плана и разумной цели, ввергала ее в шок. Да на таких условиях она и с места не сдвинется!

– Ну как ты собираешься возвращаться? – урезонивал Макар. – Ты же видишь, отсюда до столицы – море, понимаешь ты, мо-ре!

– А может, озеро! Просто большое очень и с соленой водой.

– Может. Только такое озеро называется морем. И как ты его собираешься переплывать?

– Ну... уломаем как-нибудь черта.

Оба посмотрели на ездовое животное. Оно давно насытилось, порыгало и повычесывало колтуны из шерсти в свое удовольствие и теперь деловито поправляло упряжь, то и дело в нетерпении оглядываясь на ездоков. Временами оно устремляло взор вдаль, на север, к скрытому полосой леса горизонту, и коровьи глаза затуманивались печалью. Словом, было совершенно ясно, что упрямая скотина вострит лыжи в противоположном от столицы направлении и «уломать» ее, учитывая их полную безграмотность в деле дрессировки летающих чертей, нет ни малейшего шанса.