– Да, – ответила Мона. – Конечно!

Он обещал Сэмюэлю – маленькому человечку, карлику – войти вгостиницу сразу же после него.

– Если ты войдешь со мной, – сказалСэмюэль, – все тебя увидят. Не снимай пока темные очки.

Юрий кивнул. Он не имел ничего против того, чтобы посидетьнесколько лишних минут в машине, наблюдая за элегантными людьми, входящими вдвери «Клариджа». С тех пор как он покинул долину Доннелейта, ничто недоставляло ему большего удовольствия, чем пребывание в Лондоне.

Длительный ночной переезд на юг с Сэмюэлем по скучным,ровным автострадам, одинаковым во всех уголках мира, совершенно выбил его из колеи.

Что же касается долины, она оставалась живой в памяти, новоспоминание это было ужасным. И с чего он вдруг решил отправиться туда водиночестве, чтобы отыскать самые истоки знаний о Маленьком народе и о Талтосе?Да, конечно, он нашел именно то, что хотел, но весьма дорогой ценой. Платой зазнание стало ранение в плечо пулей тридцать восьмого калибра.

Это событие потрясло его до глубины души, тем более чтоогнестрельная рана была первой в его жизни. Но еще более поразительнымоткровением стал для него Маленький народ.

Откинувшись на спинку заднего сиденья «роллса», он сновастрадал, воскрешая в душе воспоминания: ночь с тяжелыми, медленно катящимисяоблаками, освещенными луной, горная дорога между чрезмерно разросшимися дикимикустами, наводящие ужас удары барабанов и звуки дудок, эхом отдающиеся от скал.

Только увидев собравшихся в круг маленьких людей, Юрийпонял, что они поют, и услышал совершенно непонятные ему слова.

До того момента он вообще сомневался в реальностисуществования Маленького народа…

Низкорослые, горбатые, они двигались по кругу, поднимаякороткие ноги, раскачиваясь взад и вперед, время от времени взрываясь громкимипеснопениями. Одни пили из кружек, другие – из бутылок. На груди у каждого былпатронташ. С необузданной веселостью дикарей они палили из пистолетов внеобъятную бурную ночь. Звуки выстрелов походили скорее на взрывы шутих. Чтобыло гораздо хуже, так это сопровождавшие странное действо жуткий грохотбарабанов и тоскливое, мрачное завывание дудок.

Когда пуля ударила в плечо, Юрий подумал, что ее выпустилодин из маленьких людей – возможно, караульный. Но ошибся.

С тех пор как он покинул долину, прошло три недели.

И вот наконец «Кларидж». Появилась возможность поговорить сНовым Орлеаном, связаться с Эроном, с Моной, объяснить, почему он так долгомолчал.

Что же касается опасности, поджидавшей Юрия в Лондоне –вблизи Обители Таламаски и в пределах досягаемости тех, кто пытался его убить,то он ощущал себя здесь в несравненно большей безопасности, чем в долине занесколько мгновений до того, как в него попала пуля.

Однако пора подняться наверх и встретиться наконец сзагадочным другом Сэмюэля, уже прибывшим в Лондон. Юрий понятия не имел, каквыглядит незнакомец, и практически ничего о нем не знал. Пришло время исполнитьпросьбу маленького человека, который спас Юрию жизнь, терпеливо ухаживал за нимдо полного восстановления сил, а теперь хотел познакомить с другом, сыгравшимважную роль в этой страшной драме. Юрий выбрался из машины.

Услужливый швейцар поспешил ему на помощь. Плечо болело.Юрий мучительно скривился. Когда он научится не пользоваться правой рукой? Сума можно сойти!

Холодный ветер был порывистым и пронзительным. Юрий вошел ввестибюль гостиницы – огромный и теплый – и повернул направо, к широкойлестнице.

Из ближайшего бара доносились звуки музыки – там игралструнный квартет. Юрия охватило ощущение уюта и безопасности, наполнившее егодушу счастьем.

Что за удивительный народ эти англичане: швейцар,коридорные, любезный джентльмен, встретившийся ему на лестнице… Они не обращалини малейшего внимания ни на его грязный свитер, ни на испачканные черные брюки…

– Слишком уж все тут любезны, – пробормотал онсебе под нос.

Пройдя по второму этажу, он остановился перед дверью угловогономера – того, о котором говорил маленький человек. Дверь была не заперта. Юрийшагнул внутрь и оказался в небольшом помещении, похожем на уютный альков вкаком-нибудь элегантном особняке. Дальше виднелась просторная гостиная,неприбранная, но роскошная – именно такая, какой описал ее карлик.

Тот, стоя на коленях, укладывал в камин поленья. Он снял ссебя твидовый пиджак, и белоснежная рубашка туго натянулась на горбатой спине.

– Проходи, проходи, – сказал он, даже необернувшись.

Шагнув вперед, Юрий увидел еще одного человека – тоже снеобычной внешностью. Он был невероятно высок; темные густые волосы, слишкомдлинные, неухоженные, обрамляли неестественно бледное лицо. Одетый впревосходный черный шерстяной костюм, дорогую рубашку и темно-красный галстук,незнакомец выглядел чрезвычайно романтичным. Юрий и сам не знал почему. И всеже на ум ему пришло именно это слово. Мужчина определенно не был атлетом – онне был похож на спортивных гигантов, превосходящих ростом всех участниковОлимпийских игр, или на известных баскетболистов, с легкостью укладывающих мячпрямо в кольцо. Нет, этот человек выглядел именно романтичным.

Юрий встретился с ним взглядом и не испытал при этомникакого беспокойства. Несмотря на необычность, в незнакомце не было ничегоугрожающего. Гладкое, молодое, можно сказать – красивое лицо, длинные густыересницы и не по-мужски полные губы… Только белизна в волосах придавала емувластный вид, но было очевидно, что он редко проявлял это качество характера.Карие глаза, очень большие, смотрели на Юрия озадаченно. В целом это былавесьма впечатляющая фигура. Вот только руки… Они были великоваты, и в строениипальцев присутствовала некая аномалия, хотя Юрий не смог бы сказать, в чем онасостояла. Пожалуй, только в том, что они тонкие, как у паука.

– Вы тот самый цыган? – Голос странного человекабыл низким, приятным, очень выразительным и совершенно не походил на едкийбаритон карлика.

– Входи же, садись рядом, – нетерпеливо вмешалсякарлик. Он разжег огонь в камине и теперь раздувал его с помощью мехов. –Я послал за легкими закусками, но не хочу, чтобы тебя видели те, кто принесетеду. Лучше, пожалуй, пройди тогда в спальню.

– Благодарю, – спокойно произнес Юрий.

Внезапно он спохватился, что забыл снять темные очки, ипоспешил исправить оплошность. Какой яркой показалась ему комната – светлой,несмотря на мебель, обтянутую темно-зеленым бархатом, и старомодные портьеры сцветочным узором. Приятная комната, вполне соответствующая характерам живущих вней людей.