Офицеры “Вестника” дали в её ресторане обед в нашу честь в присутствии своих “жён”, а те, в свою очередь, привезли с собою подруг, ещё свободных от брачных уз...

...Мы с любопытством наблюдали за том, как держали себя игрушечные японочки. Они всё время смеялись, принимали участие в нашем пении, но почти ничего не пили. Они представляли собой странную смесь нежности с невероятной рассудочностью. Их сородичи не только не подвергали их остракизму за связь с иностранцами, но считали их образ жизни одним из видов деятельности, открытым для их пола. Впоследствии они намеревались выйти замуж за японцев, иметь детей и вести самый буржуазный образ жизни. Пока же они были готовы разделить общество весёлых иностранных офицеров, конечно, только при условии, чтобы с ними хорошо и с должным уважением обходились. Всякая попытка завести флирт с “женой” какого-нибудь офицера была бы признана нарушением существующих обычаев...

...Я часто навещал семьи моих “женатых” друзей, и моё положение холостяка становилось прямо неудобным. “Жены” не могли понять, почему этот молодой “самурай” — им объяснили, что “самурай” означало по-русски “великий князь” — проводит вечера у чужого очага вместо того, чтобы создать свой собственный уютный дом. И когда я снимал при входе в их картонные домики обувь, чтобы не запачкать на диво вычищенных полов, и входил в одних носках в гостиную, недоверчивая улыбка на ярко накрашенных губах хозяйки встречала меня. “По всей вероятности, этот удивительно высокий самурай хотел испытать верность японских «жён». Или же, быть может, он был слишком скуп, чтобы содержать «жену»!” — читалось в их глазах.

Я решил “жениться”. Эта новость вызвала сенсацию в деревне Инаса, и были объявлены “смотрины” девицам и дамам, которые желали бы занять роль домоправительницы русского великого “самурая”...

...Выбор моей будущей “жены” представлял большие трудности. Все они казались одинаковыми: улыбающиеся, обмахивающиеся веерами куклы, которые с непередаваемой грацией держали чашечки с чаем. На наше приглашение их явилось не менее шестидесяти. Даже самые бывалые офицеры среди нас вставали в тупик перед таким изобилием изящества. Я не мог смотреть спокойно на взволнованное лицо Эбелинга, но мой смех был неправильно истолкован “невестами”. В конце концов моё предпочтение синего цвета разрешило сомнения: я остановил свой выбор на девушке, одетой в кимоно сапфирового цвета, вышитое белыми цветами.

Теперь у меня завёлся собственный дом, правда, очень скромный по размеру и убранству. Однако командир “Рынды” строго следил за тем, чтобы мы, молодёжь, не слишком разленились, и заставлял нас заниматься ежедневно до шести часов вечера. Но в половине седьмого я уже был “дома” за обеденным столом в обществе миниатюрного существа. Весёлость её характера была поразительна. Она никогда не хмурилась, не сердилась и всем была довольна...

...Русские офицеры называли её в шутку “нашей великой княгиней” — причём туземцы принимали этот титул всерьёз. Почтенные японцы останавливали меня на улице и интересовались, не было ли у меня каких-либо претензий в отношении моей “жены”. Мне казалось, что вся деревня смотрела на мой “брак”, как на известного рода политический успех».

После отплытия русских кораблей во многих чайных домиках появлялись малыши. Наши любители сенсаций раскопали, что у мичмана Владимира Дмитриевича Менделеева с крейсера «Память Азова» родилась дочь Офудзи от Така-сан, его «контрактной» жены. После ухода крейсера Така-сан и Володя некоторое время переписывались. Однако вскоре Володя заболел, уволился из флота и умер, не оставив законного потомства. Офудзи и её дети заинтересовали современных журналистов, так как прямых потомков у Дмитрия Ивановича Менделеева, открывшего периодический закон химических элементов, не осталось. Но, увы, пока никаких потомков великого русского учёного в Японии найти не удалось.

Во время стоянки корвета в Японии Александру Михайловичу пришло донесение от Александра III. Великому князю предписывалось в качестве члена российской императорской семьи нанести официальный визит японскому императору. 23 июня 1887 г. двадцатилетний моряк сошёл с катера на пристань Иокогамы. Далее предоставим самому великому князю описать ход визита: «Приём мой в Токио и Иокогаме был обставлен с большой торжественностью. С того момента, как в Иокогамском порту прозвучал салют в 101 выстрел, в течение девяти последующих дней я перестал быть скромным мичманом с крейсера “Рында”, и со мной обращались точно так же, как принимали в чопорном Потсдаме высочайших особ. Собственный поезд микадо ожидал меня в Иокогаме, и все члены правительства во главе с графом Ито, тогдашним премьер-министром, встречали меня в Токио на вокзале. Я проследовал в Императорский дворец в пышном экипаже, которому предшествовал эскадрон гвардии микадо в парадной форме.

Первая аудиенция у Императора длилась всего несколько минут. Император и Императрица приняли меня в тронной зале, окружённые блестящей свитой принцев и принцесс. Я произнёс короткую речь и передал приветствие от царя. Император выразил свою радость по поводу моего пребывания в Токио и веру в русско-японскую дружбу. Обе речи были переведены переводчиком посольства. Я испытывал некоторое смущение в обществе этих людей, одетых в полную парадную форму и едва достигавших мне до плеча, и старался казаться как можно ниже ростом [рост великого князя был 190 см. — А. Ш.]. Целая неделя была посвящена осмотру достопримечательностей и военным парадам».

27 июня после прощальной аудиенции у императора Мэйдзи Александр Михайлович покинул столицу Японии и вернулся на борт российского корвета.

В течение двух лет Нагасаки служил базой, откуда «Рында» регулярно уходил в плавание и куда возвращался на стоянку для отдыха и ремонта.

В ходе плаваний, которые продолжались в среднем по месяцу, корвет посетил Филиппинские острова, Индию и Австралию.

19 января 1888 г. «Рында» вошёл в австралийский порт Ньюкасл. Надо сказать, что появление русского корвета вызвало в городе панику. Во второй половине XIX в. отношения между Россией и Англией менялись от плохих до... очень плохих, и никто не знал, с миром или с войной идёт русский корабль. Мало того, что в форте Скрэтчш, специально построенном для защиты Ньюкасла от русских кораблей, попросту проспали «Рынду», орудия форта были не готовы не только к обороне, но даже и к положенному в таких случаях салюту. Поэтому по просьбе британской стороны взаимный салют был перенесён на следующий день.

В Ньюкасле корвет заправился углём. 20 января капитан Авелан и старший офицер Эбелинг были приняты мэром города и местным начальством. К разочарованию австралийских хозяев Александр Михайлович на приёме отсутствовал, так как предпочёл осматривать гидравлические краны и мастерские. Приём шёл своим чередом, мэр, приветствуя русских, выразился с осторожностью дипломата: «Мы рады видеть любых высоких гостей, невзирая на их национальность».

21 января Авелан и восемь офицеров, среди которых был и Александр Михайлович, отправилась осматривать Лэмтонскую угольную шахту. Там русские моряки буквально засыпали вопросами управляющего и, помимо наружного осмотра, пожелали спуститься в главную штольню. Репортёр местной газеты особенно подчёркивал глубокий интерес великого князя к технике. Вечером Александр Михайлович с одним из офицеров отправился вверх по реке Хантер до Рэймонд Торрес.