которого экономические реформы, направленность на облегчение будущего, 80 % бесплатного образования, а на дне — миллионы исковерканных судеб, закрытые двери институтов для безденежных студентов, вымершие радиоактивные города, повальные эпидемии туберкулеза в тюрьмах, деградация личности. Колоссальная страна, залитая водой, чтобы исключить саму возможность зарождения искры мятежа. Инвалиды, не получающие пособий; безработные; молодые, занимающиеся проституцией, девчонки с голодными детьми на руках; бродяги, вынужденные убивать ради куска хлеба; наркоманы, не нужные никаким реабилитационным центрам; алкоголики; разваленные нищетой семьи; изувеченные войнами подростки. И на фоне этого новые люди получают возможность проявить свою изобретательность.

Они встречаются везде, могу заверить вас с особой твердостью.

Заказ:

Съемка в одном из лучших ресторанов города. Очень приличная вечеринка — с женами, коллегами по работе или бизнесу. Жены богачей. Они имеют все, что пожелают. Они могут, заглянув в магазин с астрономическими датами вместо цен, чувствовать себя женщинами. Они надменны и холодны, и не из-за того, что полагают себя Божьими помазанницами. Опустившись в низину, они могут перенять боль. Боль затравленной женщины, что стоит рядом с ними возле прилавка. Им ведь не хочется этого, конечно, жизнь одна. Ни в коем случае не допустить ложки дегтя — ведь ею можно запросто подавиться.

Вот они и рады на снимках. Просто рады, к чему предлог? А вскоре они уединяются в туалете поправить лифчик и покурить, и беседа их крутится вокруг обыденной темы.

— Вчера в универмаге дубленку присмотрела. Теперь думаю, как бы с муженька вытянуть денег. — Ну, скажем прямо, она знает, что вытянет. Но нельзя допустить у подруг мыслей, что все само течет ей в руки. Зависть — плохая слава.

— Сына устраиваю в экономический. 30 тысяч за год обучения.

— Хочу поехать в Испанию в конце месяца. У супруга напряженный график, так что, надеюсь, удастся съездить одной.

— Вчера такого мужика себе отхватила! Банкир! Муж ему в подметки не годится.

Муж в это время выпивает с друзьями. Он не знает, что не годится в подметки. Он уже сложившийся стандарт. А мы все нацелены на лучшее. И ведь у нас есть свобода выбора в нашем демократическом государстве.

Заказ:

Это уже неофициальная обстановка: сауна, пиво, и женами здесь не пахнет. Молодые девчонки, ногами подпирающие землю. Они не хотят обычной жизни, они наелись ее с лихвой. И они смотрят телевизор, чтобы знать, что с ними станет, если они пойдут по стопам родителей. Им просто хочется сказки, разве можно их в этом винить? В середине пленки они сбрасывают купальники и лезут в бассейн голышом под оценивающими взглядами подвыпивших, развалившихся в креслах мужиков. Беситесь, девки! Так или иначе, ночью вы окажетесь в наших постелях. Вот и вся сказка.

Разве они этого не знают? Конечно, знают. Мысли о сказке вряд ли затмят их рассудок: русская женщина 21 столетия наделена изощренным умом. Просто эти люди, с кем они проводят время, предоставляют им шанс. И мало таких, как Ира Галичева. Они ведь видят, как мимо них проезжают в «мерседесах» разодетые дамы; они видят, как их сверстницы появляются в школе в новых украшениях, подаренных им любовниками. И они начинают хотеть того же. Господи, да кто не хочет того же, скажите на милость?

Заказ:

Группа девчонок сидит в баре. Они без парней. Пока. Но даже на снимках заметно выжидание в глазах. Они не хотят отставать от времени, не хотят бросить свою жизнь псу под хвост. Не удастся сегодня — завтра они будут бродить по улицам города. Послезавтра придумают что-нибудь еще. Мир ведь велик, а Уфа, столица Башкирского края, — огромный город. Огромный, богатый, манящий.

Но им удалось. На снимках начинают мелькать мужские физиономии. Это с равным успехом могут быть и молодые парни, и люди в годах.

— Девчонки, айдате забухаем!

— Мы с незнакомыми мужчинами не пьем. — Она ведь не дура. Сама понимает, как нелеп ее ответ — ее, сидящей у стойки бара в прозрачном платье. Но это говорит не она. Это говорит та маленькая школьница, прочитавшая в упоении «Поднятую целину» и находящаяся под большим впечатлением. Но людям вокруг нее представляется самым простым развеять эти впечатления, а, оставшись без стереотипов, девушка машет рукой на все остальное: главная ценность утрачена, что может быть хуже? Теперь уж иди до конца.

— Потанцуем?

И она идет танцевать, и чувствует, как руки партнера предварительно ощупывают все ее тело, и она сама не знает, нравится ей это или нет. Ей нравится крах стереотипов, когда родители начинают выглядеть простаками со своими вечными нравоучениями, и это сладкое чувство связано с ладонями кавалера на ее бедрах, и потому она позволяет ему делать все, что пожелается.

— Поехали ко мне.

— Да ты что, я порядочная девушка. — А это уже просто игра. Флирт, обостряющий кайф от ломки ценностей. И очень скоро она дает согласие, и испытывает оргазм от прикосновения к запретному плоду в 16 лет, тогда как ее ханжи-родители до сих пор трахаются в миссионерской позе и неизменно при погашенном свете.

Если среди вас есть безгрешный человек, пусть бросит в нее камень.

Так сказал Иисус, и люди потупили взоры. Я не опускаю глаз; у меня нет никакого желания кого-то осуждать или оправдывать. Мне кажется, я все правильно оформил. Моя курсовая «Что нас всех толкает на это?» укомплектована, подшита, титулована и утверждена. Я могу представить, как старая мымра-преподаватель вызывает к доске симпатичную ученицу и начинает вымещать на ней всю свою неудовлетворенность.

— Пиши правильно. Здесь ошибка.

— Но как же, ведь…

— Не спорь с учителем. Ноги свои научилась оголять, а уважения не набралась.

— При чем здесь мои ноги?!

— Молчать! Отвечай на вопрос. Что делал слон, когда пришел на поле он?

— Трахался! — выкрикивает она и со слезами выбегает из класса.

А что ей остается делать? Она не может прямо заявить этой стерве, что не виновата в ее фригидности, поскольку прекрасно осознает последствия.

— Пару за четверть ты себе обеспечила. И без родителей на урок не приходи.

Впутывать родителей? Увольте. И она предпринимает единственное: укорачивает юбку до минимума. Молчаливый протест старой грымзе: теперь не нужно слов, ее красивые юные ноги говорят сами за себя. А потом в ход идет блузка с откровенным вырезом, ведь ее грудь нисколько не уступает ногам. И дело все-таки доходит до родителей, и те долго объясняют беспутной доченьке, как важно сохранять целомудрие, подкрепляя свои доводы пряжкой ремня или мокрым полотенцем.

— Я не хочу жить, как вы! — в отчаянии кричит она и бежит на улицу, где очень