Клейтон увидел отражение Дженет Кембридж в оконном стекле иуслышал ее низкий гортанный смех. Всего несколько месяцев назад он наслаждалсяее чувственной красотой и призывной улыбкой. Но сейчас… в ней просто чего-то нехватало. Глаза не переливаются зеленью индийского нефрита. Она не смотрит нанего дразнящим, оценивающе дерзким взглядом, не трепещет в его объятиях,охваченная приливом пробуждающегося желания и странными, непонятными ейэмоциями. Дженет слишком доступна, слишком рвется угодить, как, впрочем, идругие женщины. Они не спорили с ним, не вступали в словесные сражения и неотталкивали его с неизменным упорством. Они не были изменчивыми, живыми ижизнерадостными, остроумными и искренними. Они не были… Уитни.

Он осушил бокал, чтобы заглушить боль, ударившую в сердце,когда он мысленно произнес это имя. Что она делает сейчас? Готовится к свадьбес Севарином? Или с Дю Биллем? Дю Вилль в Лондоне, он способен утешить ее,заставить смеяться и радоваться, забыть обо всем. Дю Билль больше подходит Уитни,решил Клейтон, задыхаясь от нестерпимой муки. Севарин слабый, никчемныйчеловек, а Дю Билль умен, красив и богат. Кроме того, никто не сможет отрицать,что он — настоящий мужчина, сильный и мужественный. Клейтон всем сердцемнадеялся, что Уитни выберет француза. Нет… половиной сердца. Другая половинаразрывалась при мысли о том, что Уитни станет женой другого.

Он продолжал терзать себя, вспоминая, как она шепнула в тотвечер: «Я собиралась сказать, что выйду за вас замуж».

И он, жалкий ублюдок, высмеял ее! Злобно, намеренно холодноукрал ее невинность. И когда все-таки нашел в себе мужество отстраниться, онаобняла его и заплакала. О Иисусе, он фактически изнасиловал ее, а она рыдала унего на груди.

Клейтон с усилием заставил себя не думать о той ночи. Онпредпочитал более утонченную пытку и поэтому изводил себя воспоминаниями осчастливых мгновениях вместе с Уитни: вот она беспечно усмехнулась ему настарте перед скачками, как раз за мгновение до выстрела пистолета. «Еслисогласитесь последовать за мной, охотно покажу вам дорогу».

Клейтон по-прежнему ясно видел ее в саду в вечер маскарада уАрманов. Каким весельем зажглись ее глаза, когда он сказал, что носитгерцогский титул. «Вы не герцог! — рассмеялась Уитни. — У вас нет лорнета, выне чихаете и не храпите, и сомневаюсь, чтобы вы страдали подагрой, хотя бы и влегкой форме. Боюсь, придется вам претендовать на другой титул, милорд».

Он вспомнил тот день, когда они стояли у беседки и онаприжималась к нему и целовала с опьяняющей страстью. Господи, каким она моглабыть теплым, нежным, любящим созданием… когда не становилась упрямой, мятежнойи… самой чудесной в мире.

Клейтон закрыл глаза, проклиная себя за то, что вообщепозволил Уитни покинуть Клеймор. Надо было потребовать, чтобы она вышла за негозамуж, как только удастся найти священника. А в том случае, если Уитни началабы сопротивляться, можно было без обиняков объяснить, что, поскольку он ужелишил ее девственности, ей ничего другого не остается. А потом… потом он сумелбы оправдаться и заслужить ее прощение.

Клейтон со стуком поставил бокал на столик и, не обращаявнимания на гостей, направился к выходу. Нет, он ничем не мог исправитьомерзительное преступление, совершенное в ту страшную ночь. Ничем!

Гости уехали рано утром, и братья отпраздновали свойпоследний вечер вместе, намеренно, неспешно, решительно напиваясь добесчувствия и осушая бутылку за бутылкой. Они предавались воспоминаниям опроделках далекого детства, а когда тема была исчерпана, начали рассказыватьдруг другу непристойные истории, оглушительно хохоча над пошлыми шутками ипродолжая пить.

Клейтон потянулся к графину с бренди и вылил последние каплив пустой бокал.

— Господи! — охнул Стивен, восхищенно наблюдая за братом. —Да ты в-выпил… Ос-сушил… прикончил весь чертов бренди!

Он схватил еще один хрустальный графин и подвинул брату:

— Посмотрим, как ты справишься с виски. Клейтон безразличнопожал плечами и вынул пробку из графина.

Стивен затуманенными спиртным глазами наблюдал, как Клейтоннаполняет бокал до краев.

— Какого черта ты пытаешься это сделать? Желаешь утонуть вспиртном?

— Пытаюсь, — сообщил Клейтон гордым, но абсолютно пьянымтоном, — раньше тебя впасть в забытье, и будь что будет.

— Вероятно, тебе это удастся, — кивнул Стивен. — Ты всегдаво всем меня опережаешь. С твоей стороны было очень несправедливо вообщеродиться, старший братец.

— Верно. И я не должен был этого делать… жаль, что такслучилось… но она… она жестоко отплатила мне…

Хотя язык его слегка заплетался, в словах было столькобеспросветной боли и отчаяния, что Стивен, вскинувшись, пристально уставился набрата.

— Кто отплатил тебе за то, что ты родился?

— Она.

Стивен тряхнул головой, отчаянно пытаясь выгнать алкогольныепары, туманившие мозг, и сосредоточиться.

— Кто это… она?

— Зеленоглазая колдунья, — мучительным шепотом выдавилКлейтон. — Она заставляет меня платить.

— И чем ты заслужил такую месть?

— Сделал предложение, — хрипло пробормотал Клейтон. — Дал ееглупому отцу сто тысяч фунтов. Но Уитни отказала мне.

Он поморщился и одним глотком осушил половину бокала.

— Обручилась с кем-то еще. В-все т-только об этом ит-толкуют. Нет, — поправился он, — н-не об-бручилась. Это я т-так… п-подумал…и…

— И ты… — тихо охнул Стивен.

Лицо Клейтона превратилось в страдальческую маску. Онпротянул руку ладонью вверх, словно умоляя Стивена понять его, но тут же уронилее.

— Я не поверил, что она невинна… — процедил он. — Не знал…пока не взял ее… и…

Напряженная тишина, воцарившаяся в комнате, внезапноразлетелась, словно хрупкое стекло, из груди Клейтона вырвался нечленораздельныйзвук.

— О Боже, я причинил ей столько боли! — с мукой простоналон. — Столько боли! — Он закрыл лицо ладонями и хрипло прошептал:

— Я истерзал ее, а она… она плакала у меня на груди… потомучто искала утешения… Стивен, — в отчаянии вскричал он, — она хотела, чтобы яобнимал ее, пока она плачет.

Клейтон опустил голову на руки, наконец впадая в оцепенение,к которому так стремился. Измученный голос звучал так тихо, что Стивен едва егослышал.

— У меня до сих пор в ушах звучит ее плач. Стивен потрясениеуставился на Клейтона, пытаясь восстановить из несвязных фраз всю историю.