— Поехали! — крикнул Дронго, уже потерявший терпение. Онуселся в автомобиль. Потапчук махнул рукой на женщину и тоже устроился насиденье.

— Люди добрые! — запричитала женщина. — Што же такоеделается! Бандиты среди бела дня дом храбят.

Водитель оглянулся. Потапчук больно ткнул его в спину.

— Быстрее, мы опаздываем.

Они выехали со двора под причитания соседки.

— Через минуту она полезет в дом, — мрачно сказал Дронго, —начнет искать хозяина. Надеюсь, в ближайшие несколько лет мы на Украину непопадем.

От тела они избавились с большим трудом. Пришлось триждыменять машины, удаляясь все дальше от Киева, чтобы затем спрятать свертокгде-то в лесном массиве, надеясь, что его найдут не сразу. Выкопать яму они немогли: не было лопаты, а промерзшая за зиму земля без инструмента неподдавалась. Пришлось просто положить труп под дерево и забросать его листьями.Дронго постарался запомнить место, где это случилось, стараясь отогнатьнеприятные видения, как тело старого контрразведчика будет гнить в лесу, раздираемоедикими животными.

Потом они еще несколько раз пересаживались из машины вмашину, спешили в аэропорт, стараясь успеть на самолет, вылетающий в Москву.Утомительная процедура проверок добавила нервозности в их ожидание. Наконец,миновав пограничников и таможенников, они прошли к самолету.

В Москву они возвращались в плохом настроении. Сидя в салонебизнес-класса, Дронго спросил у своего напарника:

— Вы не помните, у Савельева имелись друзья в Германии? ВЗападной группе войск?

— Вы уже спрашивали, — мрачно ответил Потапчук.

— А вы не ответили. Так да или нет?

— Кажется, какой-то знакомый был. Нет, не знакомый. Явспомнил. Однажды Савельев говорил, что его кузен находится в Западной Европе.Так прямо и сказал — кузен. Тогда Семенов его спрашивает: «Твой брат тамживет?» — «Нет, — смеется Савельев, — там он работает». Я на этот разговор необратил внимания, а сейчас вспомнил.

— А почему именно сейчас?

— Мы тогда тоже в самолете летели, поэтому вспомнилось.Точно, он сказал, что его кузен в Западной Европе.

— А фамилию кузена он не называл?

— Нет, не называл.

— Плохо, — вздохнул Дронго, — а если он кузен по линииматери, тогда ведь и фамилия у него другая. Как же мы его будем искать?

— Не знаю. Хотя нет, фамилия у него такая же, — нахмурилсяПотапчук, — он еще сказал, что их отцы вместе провоевали всю войну. И что ониближе, чем родные братья.

— Тогда необязательно родственник, — резонно заметил Дронго,— если их отцы воевали, они могли подружиться, а он в таком случае называлкузеном просто сына близкого друга своего отца. Нет, нужно все еще разпроверить.

— Двадцатое число уже завтра, — напомнил Потапчук.

— Знаю, — кивнул Дронго, — нужно раздобыть оружие. На всякийслучай. Но только так, чтобы ваш племянник не узнал о нашем возвращении.

— Вы его подозреваете? — повернулся к нему всем теломПотапчук.

— Обычная предосторожность. Не хочу, чтобы нас встретили уцеркви те, кто так мучил Лозинского.

— А я бы с ними не отказался встретиться, — сжал кулакиПотапчук.

— Это мы с вами успеем, — кивнул Дронго, — сейчас главное —узнать, где находится Савельев. И найти исчезнувшие документы. В процессерасследования мы еще не раз столкнемся с этими ублюдками. Необходимо понять,кто хотел смерти Лозинского и почему они так упорно ищут эти документы. Завтранам нужно встретиться. Ровно в час дня на прежнем месте. Но учтите, оружиеможно применять только в самом крайнем случае. Москва не Украина, сбежатьотсюда гораздо труднее. Хотя я и сейчас не уверен, что нас не разыскивают.Может еще получиться, что нас выдадут украинскому государству за убийствоЛозинского.

Напрасно вы так грубо толкнули соседку.

— Надо было разрешить ей войти в дом? — нахмурился Потапчук.

— Метод насилия не всегда срабатывает, Потапчук. Я понимаю,ваш личный опыт говорит несколько о другом, но все равно постарайтесь понять именя.

В аэропорту они кивнули друг другу и расстались. Дронгонашел машину и поехал в гостиницу — домой ему возвращаться не стоило. По дорогеон остановил машину и позвонил Владимиру Владимировичу.

— Добрый вечер, — сказал в трубку, — это аптека?

— Нет, вы ошиблись номером. Здесь никогда не было аптеки, —узнал его голос Владимир Владимирович, — я живу в этом доме уже восемь лет.

Дронго повесил трубку. Они разработали свою систему кода навсе случаи жизни. На этот раз Владимир Владимирович дал понять, что его телефонпрослушивается, но завтра утром в восемь часов в булочной на углу, рядом с егодомом, он оставит сообщение для Дронго.

Без десяти восемь Дронго уже стоял недалеко от булочной,наблюдая за магазином. Ровно в восемь часов появился Владимир Владимирович. Онмедленно шел, опираясь на палку, по-прежнему строгий, сохранивший армейскуювыправку.

Через минуту он вышел из булочной и так же молча проследовалдомой. Дронго внимательно наблюдал, но признаков слежки не заметил. Тем неменее он знал: в таких случаях всегда лучше немного перебрать с конспирацией,чем чуть-чуть недобрать.

Он осмотрелся еще раз и вошел в булочную. Под одним изприлавков для него уже было оставлено сообщение. Он подошел к прилавку, словнособираясь выбрать, какой именно хлеб хочет купить. Провел рукой с левойстороны. Нащупал прикрепленную записку. Он забрал ее и попросил миловиднуюдевушку-продавщицу дать ему одну булку.

Расплатившись, вышел из булочной.

Булка оказалась вкусной. Он жевал ее на ходу, быстроудаляясь от магазина.

Только когда такси отъехало достаточно далеко, Дронгоразвернул записку. Так и есть, старик зашифровал ее привычным способом. Значит,положение гораздо серьезнее, чем считал сам Дронго.

В номере гостиницы «Россия», где он остановился этой ночью,Дронго быстро расшифровал сообщение.

«Меня вызывали на допрос в ФСБ. Дело об убийстве Лякутисаведет полковник Алексеев. Его интересуешь ты и исчезнувшие документы. КромеСавельева, в группу входили Лозинский, Семенов, Потапчук. Двое последних —„ликвидаторы“. Думаю, они сняли наблюдение, но все равно больше не звони. Будьосторожен. Они начнут искать знакомого Савельева в Германии».

Полученное сообщение подтверждало все то, о чем Дронго ужезнал или догадывался. Он сжег бумагу и долго разминал пепел, задумчиво глядяперед собой. Потом взял чистый лист бумаги. Сначала убили дипломата в Вильнюсе.Потом Лякутиса. Теперь это убийство Лозинского. Действует кто-то безжалостный истрашный, решивший не останавливаться ни перед чем. Он задумчиво посмотрел нафамилии уже убитых людей. И нарисовал большой вопросительный знак. Кто будетчетвертым?