Сжег и эту бумагу, так же тщательно разминая пепел. И толькозатем отправился завтракать, вспомнив, что ничего с утра не ел, кроме вкуснойбулочки, купленной в булочной рядом с домом Владимира Владимировича.

В час дня он уже ждал у магазина Потапчука. Тот пришел навстречу один, пешком.

— Я взял два ствола, — сообщил деловито он, — для вас, навсякий случай.

— Надеюсь, они относительно «чистые»? — уточнил Дронго.

— Этого я не знаю. Какая нам разница! Главное, стрелять изних можно. Это «ПМУ», новая модель.

— У вас что, склад оружия? — улыбнулся Дронго.

Потапчук в ответ только махнул рукой.

— Сделаем так, — предложил Дронго, — я буду у церкви и потомвойду в этот пивной бар. А вы находитесь рядом, подстрахуете меня. Если убийцызнали Лозинского и вычислили его местонахождение, значит, они могут знать ивас.

Поэтому будьте внимательны, если я не выйду через пятнадцатьминут, можете входить. Но только не раньше, чем через пятнадцать минут. Давайтесверим наши часы.

— Возьмите пистолет, — предложил Потапчук, протягиваяоружие.

Дронго оглянулся.

— Зайдем в подъезд, и вы мне его дадите, — согласился он. —И запомните: никаких самостоятельных действий. Вы меня поняли? Я надеюсь, ещепомните, что вы офицер КГБ, хотя и бывший.

— Понял, — кивнул Потапчук, — не волнуйтесь, я человекдисциплинированный.

Подожду ровно пятнадцать минут.

Когда они вошли в подъезд и Дронго взял оружие, он спросил:

— А чьи трупы вы показывали вместо Савельева и Семенова?Специально кого-то убили для этого?

— Это наши водители. Ребята погибли случайно, а Савельев былтяжело ранен, — признался Потапчук, — никого мы специально не убивали. Мы же незвери.

— Достаточно спорное утверждение, — пробормотал Дронго, новозражать не стал.

Они приехали к указанному месту в половине третьего. Вмалолюдной церкви было достаточно тихо.

— Этот священник еще служит? — уточнил Дронго.

— По-моему, нет, — улыбнулся Потапчук, — он уже давно«Сникерсами» торгует. Устроился неплохо. Не то что мы.

Дронго не стал возражать, кивнув на прощание напарнику,пошел в церковь.

Будучи атеистом, он с трудом мог поверить в гневного старца,ожидающего его наверху. Так же он не признавал и бессмертную душу. Но вот ввысший разум или в космическую теорию появления человечества он верилбезусловно.

Особенно поразило Дронго одно из сообщений английскогожурнала. Путем сложных математических вычислений ученые получили ошеломляющийрезультат. Чтобы из простейшей клетки или той протоплазмы, которая составляласущность живого организма на Земле, развилась столь высокоорганизованная жизнь,как человек и его сознание, необходимо время, примерно равное тому, какоезатратила бы обезьяна, попытавшаяся построить путем бросания кирпичейБукингемский дворец.

Ученые просчитали, что для такого развития должно былопройти гораздо больше времени, чем жизнь существующей Вселенной.

Это служило и одним из подтверждений космической версиипоявления человечества, что не мешало представителям всех религий заявлять осуществовании высших небесных сил. Впрочем, сам Дронго относился к нимдостаточно скептически. Религиозные деятели в массе своей представлялись емуглупыми и неустроенными людьми, зачастую не верящими в идеалы, которые онипроповедовали. Лишь истинные подвижники и немногочисленные романтики ещеподдерживали авторитет мировых религий, сильно пострадавший от авантюристов ипроходимцев всех направлений и мастей.

Тем не менее Дронго всегда с большим чувством уваженияотносился к истинно верующим, понимая, что нельзя отнимать у человека стольжеланную мечту. Более того, находясь в той или иной стране, он всегда находилвремя зайти в костел или мечеть, храм или церковь, понимая, что такие места вконечном счете являются концентрированным выражением духа данного народа и еговоззрений.

В прохладной полупустой церкви молились несколько старушек.

Он ждал до тех пор, пока наконец минутная стрелка на часахвстала ровно на двенадцать. Только тогда он вышел из церкви, пересек площадь ивошел в пивной бар, расположенный напротив. Здесь, несмотря на дневное время,было довольно многолюдно. Громко играла музыка. За столиками сидели в основноммолодые мужчины, но были и женщины.

Он прошел в угол и заказал для себя рюмку коньяка, которыйне очень любил, и кружку пива, которое вообще не пил. Развязная молодуха,принимавшая заказ, презрительно сморщилась. Здесь клиенты выпивали подесять-двенадцать кружек пива. Она удалилась, явно недовольная столь маленькимзаказом.

Дронго оглядел зал. Почему здесь так много людей? Все-такирабочий день в разгаре, а в зале полно молодежи. Или ему это просто кажется?

Через некоторое время в зал вошел высокий человек в светломплаще. Он направился к свободному столу недалеко от Дронго, заказал себе водкии пива.

Когда официантка приняла заказ, к незнакомцу вдругприблизился один из шумной молодой компании. Дронго услышал, как подошедшийспросил:

— Вы Сарычев?

И в этот момент все сразу смешалось. Мужчина попыталсявскочить, но к нему из разгулявшейся компании метнулись сразу несколькочеловек. Перевернулся столик, зазвенела разбитая посуда. Мужчина успелвыстрелить из пистолета лишь один раз, в потолок, его тут же прижали лицом кстолу, выворачивая руки.

Сразу после разговора с Владимиром Владимировичем Алексеевзатребовал дела двух бывших офицеров КГБ — Мушкарева и Сарычева. Оба были напенсии, в отличие от Локтионова, сумевшего приспособиться и сделать карьеру ужепри другом режиме.

Петр Васильевич Мушкарев осенью девяносто первого ушел поболезни.

Впрочем, подобная формулировка в те месяцы, когдабеспощадный меч недалекого «прораба» разрушал одну из самых лучших спецслужбмира, была достаточно распространена. Именно Мушкареву Алексеев и позвонил,попросив разрешения приехать. Старик охотно дал согласие, и вскоре Алексеев ужепил чай в большой квартире, где, кроме самого хозяина дома и его супруги, жилсын со своей женой и двумя детьми. Бывший сотрудник КГБ оказался смешливымстаричком с хохолком торчащих седых волос.

— У нас к вам важное дело, — признался Алексеев, — хочу свами посоветоваться.

— Хорошо еще, что вспоминаете старика, — добродушно сказалМушкарев, — я думал, вы меня уже забыли совсем, списали в архив.

— Нет, конечно, — несколько лицемерно сказал Алексеев, —просто у нас возник сложный вопрос, и я хотел бы получить вашу консультацию.