удастся взять след, продолжать не имеет смысла, потому что тело не могло плыть против течения.

Может быть, пес просто ни на что не годен. На площади он не смог даже проследить маршрут трупа Эллерби с того места, где его убили, судя по найденному пальцу и клочку кожи, до ближайшей улицы. Делаплейн предположила, что тело несли вдвоем и поэтому никакого запаха не осталось. Что само по себе уже ценная информация.

– Ищи! – снова скомандовал Строубридж, отбросив ногой червивый бургер и помахав перед носом пса лоскутком одежды с запахом Эллерби.

Впереди лес уступил место заросшему болоту с илистым берегом. На дальнем его конце проплывавшие мимо на лодке люди и нашли труп. Это был конечный пункт поисков. И слава тебе господи, потому что за солончаком зеленой стеной поднимались джунгли куда хуже тех, сквозь которые Делаплейн только что продиралась.

– У того леса повернем обратно, – сказала она плетущемуся следом Шелдрейку.

– Для меня и этого слишком много, – ответил тот, прихлопнув очередную мошку.

На лице и шее у него уже проступили уродливые красные волдыри.

Трава на болоте была высотой по пояс. Поднялся ветер, сдув насекомых и подарив долгожданное спасение от удушливой влажности. И тут Твист наконец-то взял след. Поразительно, как изменилось при этом все поведение собаки, как неуклюжий пес вдруг подобрался, натянул поводок и опустил морду к земле, каким цепким стал его взгляд.

– Почуял запах, – объявил Строубридж и так очевидную вещь.

– Хорошо, хорошо, – сказала ему Делаплейн.

Дело пошло на лад.

Твист рвался с поводка и тащил за собой Строубриджа. Кинолог был тщедушным мужчиной, а Твист – очень крупной собакой, и выглядело все довольно комично.

Они быстро продвигались по траве, ветер становился все сильнее. Шелдрейк, этот жалкий пожиратель канноли[29], семенил следом, сопя и стараясь не отставать. И тогда, впервые за все время, Твист гавкнул, потом еще раз, и его мрачный лай разнесся над рекой.

– Он и вправду что-то учуял! – тяжело дыша, сказал Строубридж, а пес все тащил и тащил его за ремень.

Они прошли вдоль вогнутой береговой линии. В нескольких сотнях ярдов впереди показалась ограждающая лента, которой медэксперты отметили место, где было найдено тело.

– Твист! К ноге! К ноге, я сказал!

Пес рвался вперед, дергая Строубриджа, словно марионетку, при каждом прыжке.

– Успокойся, Твист! – крикнул кинолог, но пес не послушался и снова залаял – долгим, могучим грудным лаем.

Строубридж ухватился обеими руками за поводок и потянул на себя. Но пес увлекся погоней, и это была настоящая потеха – смотреть, как Строубридж с воплями ковыляет за ним, пытаясь не отстать.

– Плохой пес! К ноге! Что за дьявол в тебя вселился?

Твист неистово лаял, из пасти разлеталась слюна, язык длиною в добрый фут раскачивался из стороны в сторону при каждом прыжке. Он тащил и тащил Строубриджа к густой стене зелени за тем местом, где нашли Эллерби.

– Ко мне! Сидеть!

Никакие команды не действовали, и через мгновение случилось то, чего Делаплейн давно уже ожидала. Строубридж потерял равновесие и упал в высокую траву. Но пес по-прежнему мчался вперед, таща его за собой. Снова ухватившись обеими руками за поводок, Строубриж отстегнул его от пояса, и бладхаунд с бешеным лаем помчался быстрее пули к полосе леса.

– Будь ты проклят! – прошипел Строубридж, вставая и отряхиваясь. – Прежде с ним никогда такого не случалось.

Твист в тот же миг нырнул в кусты и исчез в глубине леса. Теперь его лай звучал приглушенно.

– И что дальше? – спросила Делаплейн, оглянувшись на Шелдрейка, который пыхтел и отдувался, пробиваясь сквозь высокую траву.

– Идем за ним. Честно говоря, его надо бы отдать на повторное обучение.

– Еще бы.

Лай постепенно слабел, но сделался выше тоном.

Когда он достиг истерического тембра, Строубридж сказал:

– Он точно что-то нашел.

Они пошли дальше, но тут пес замолчал. Строубридж остановился и прислушался.

– Почему он затих?

Кинолог покачал головой:

– Не знаю.

Они еще несколько минут плелись по болотной траве, пока не вышли к опушке леса. Затем прорвались сквозь завесу кустарника и углубились в чащу. Жара внезапно усилилась, снова появились насекомые. Строубридж улучил минутку и взял телефон.

– Думаете, он ответит? – раздраженно поинтересовалась Делаплейн.

– У Твиста на ошейнике есть GPS-модуль. Он просто покажет, где сейчас мой пес.

Строубридж повозился с каким-то телефонным приложением, а потом двинулся вперед. Разумеется, в самую густую часть леса.

– Сюда, – сказал он.

– Я бы не отказалась от проводника с мачете, – призналась Делаплейн, продираясь сквозь заросли пальметто. Шелдрейк в ответ лишь ворчливо выругался.

В лесу стояла абсолютная тишина. Даже птицы перестали петь. Странно, но через минуту-другую исчезли и насекомые, а пальметто уступили место виргинским дубам, таким древним и настолько обросшим мхом, что казалось, будто идешь сквозь занавеси.

Спустя добрых десять минут борьбы с ними Делаплейн разглядела впереди луч света, пробившийся сквозь зеленый полумрак. Поляна. Строубридж прибавил шагу, продолжая то и дело заглядывать в телефон.

– Твист! – крикнул он. – Интересно, датчик показывает, что он должен быть прямо передо мной. Твист! Ко мне, мальчик!

Раздвинув особенно толстый заслон мха, они внезапно оказались на небольшой песчаной поляне. Делаплейн остановилась. Что-то лежало на освещенном солнцем песке почти у самых ее ног. Она не сразу поняла, что это было: собачья голова с длинным языком.

Остальная часть валялась в двадцати футах, обвитая кольцами кишок, из которых торчали лишь кусочки сгнившего и плохо переваренного картофеля фри.

22

Тем же вечером в четверть одиннадцатого Констанс поднялась по широкой центральной лестнице «Чандлер-хауса». Ковры в отеле выглядели великолепно – переплетенные золотые стебли аканта на алом насыщенном фоне. Но даже если бы ступени были деревянными, ее отточенные долгой практикой шаги не произвели бы никакого шума.

Она остановилась на площадке четвертого этажа и огляделась. Направо от нее короткий коридор, пройдя мимо полудюжины номеров, упирался в стену. Налево он тянулся довольно долго, прежде чем повернуть за угол.

Хотя здание отеля было пятиэтажным, лестница заканчивалась на четвертом этаже. Констанс стояла неподвижно, размышляя о том, где может скрываться лестница на пятый.

Последний час она провела в номере, представлявшем собой анфиладу комнат, которые она делила с Пендергастом. Колдмун был изгнан на третий этаж из-за того, что варил отвратительный и, несомненно, канцерогенный кофе и не желал отказываться от этой привычки. Констанс заинтересовалась легендой о Саваннском вампире и отправилась на поиски информации в библиотеку отеля. Собрание было невелико, но оказалось весьма занимательным. Отметив нужные книги, Констанс решила удовлетворить теперь любопытство другого рода и поднялась, этаж