– Нет-нет, ничего, – поспешно ответила я. Улыбнулась настолько широко, насколько возможно, и, попросив собрать мне кое-что из вещей, устремилась к двери, выводящей в парадную часть дома и, соответственно, главную гостиную.

Если всё нормально и Джервальт не упился соком вусмерть, то у меня ещё есть шанс что-то изменить!

В гостиной не оказалось ни принца, ни сока, ни даже Клауса. Зато со стороны галереи, ведущей в зимний сад, доносились голоса и громоподобный гогот, который заменял престолонаследнику смех.

Больше всего мне хотелось тихонечко улизнуть – помешала привязанность к дому. Ну и мысль о том, что об учинённом высоким гостем разгроме доложит уже не только экономка. И придётся мне охотиться не за одним письмом, а сразу за десятком!

Поглубже вдохнув для храбрости, я нацепила на лицо самое благожелательное выражение и отправилась исполнять обязанности няньки – то есть оттаскивать расшалившегося малыша от хрупких предметов обстановки.

Джервальт действительно оказался в галерее – он прогуливался вдоль увешанной полотнами стены и прихлёбывал прямо из горлышка что-то совсем не похожее на сок. Клаус вышагивал перед принцем – такой прямой, будто его заставили вертел проглотить, – и негромко рассказывал, кто изображён на портретах. Бедняга дворецкий настолько не одобрял поведение гостя, что у него аж подбородок подрагивал от возмущения и время от времени срывался голос, но стойко держал лицо.

Принц же умудрялся на каждом из изображений найти какой-нибудь повод для ехидного комментария. То косоглазие у моей прапрапрабабки обнаружил, то к слишком уж накрахмаленному воротнику у двоюродного деда прицепился. А ведь впереди были более современные портреты – в том числе и парочка моих.

Наплевав на то, что леди полагается передвигаться плавно и неспешно, я бросилась к Джервальту чуть ли не бегом. Конечно же, поскользнулась на излишне отполированном паркете и едва не врезалась в кронпринца.

Ухватившись за его могучий локоть, выпалила:

– Ваше высочество, нам пора! – и попыталась потянуть в сторону гостиной.

Именно попыталась, потому что сдвинуть с места эту гору мускулов мне было явно не под силу.

– Куда пора, Алечка? – делано изумился Джер. – Мы же только пришли.

– Магианна Алессандра! – прошипела я, не столько для принца, сколько для Клауса. – А пора нам возвращаться во дворец.

– Ерунда, – расплылся в улыбке идиота престолонаследник, – до завтрашнего утра меня никто не хватится – можно гулять всю ночь.

Не удержавшись, я закатила глаза на миг и подумала, что, если сейчас этот болван опять упомянет бордель, плюну на все последствия и применю воздушную петлю. А если не поможет, надену на голову портрет тёти Иофании – мы как раз с ним поравнялись.

– Обратите внимание на это полотно кисти мастера Ритаэля, – тоном бывалого экскурсовода произнёс дворецкий. – Здесь изображена её светлость…

– Я бы сказал, её тёмность, – перебил Джервальт, – судя по физиономии, эта дама младенцами питается. – Я невольно хихикнула. Тихонько, но принц всё равно услышал, наклонился к моему уху и громко прошептал: – Угадал, да?

В присутствии Клауса пришлось промолчать и ограничиться едва заметным кивком.

– Ну, ты не переживай, малышка, – продолжил Джер, поставив опустевшую бутылку в чашу небольшого фонтанчика, – такие в каждой семье случаются. – Он утешающе похлопал меня по руке и добавил: – А будешь такой занудой – и у тебя личико испортится!

– Да что вы…

– Ну вот, опять ты куксишься! Алечка, девушка должна улыбаться и хлопать ресничками, а не кривиться и зыркать исподлобья.

– Я магианна!

– Ну ведь не маг же! Вот смотри, как надо. – С этими словами Джервальт остановился и вместе со мной развернулся к поясному портрету с очаровательной голубоглазой блондинкой. – Вот с неё и бери пример! Старикашка, ты чего молчишь? – обратился он к Клаусу. – Это кто?

– Это Селестия тил Гранион, – неохотно просветил принца дворецкий.

А я ещё менее охотно добавила:

– Моя сестра! Старшая.

Нет, я, конечно же, знала, что Леста – образец идеальной леди, но я-то ничуть не хуже! Так о каком примере может идти речь?

– Неужели? – удивился Джер и добавил совсем уж обидное: – Ничего общего.

И это притом, что нас иногда за близняшек принимали!

– Замужем? – продолжил расспросы принц.

– Нет, – отозвался дворецкий.

– А сколько лет?

– Двадцать три, – сообщила я.

– Отлично! – просиял Джервальт.

– В каком смысле? – насторожилась я.

– Вернёмся во дворец – внесёшь в список под номером один, – распорядился принц.

– В какой ещё список? – отцепившись от его локтя и скрестив руки на груди, недобро поинтересовалась я – в голове всплыл недавний разговор про отбор фавориток. И мысль порвать картину о чью-то безмозглую голову снова приобрела необыкновенную привлекательность.

– Отец настаивает, что мне пора жениться, – пояснил Джер. – Так чем иноземных принцесс перебирать, лучше к дочери местного герцога присмотреться.

Почему-то стало ещё обиднее, чем от совета брать пример с сестры. Неприятнее, чем от подозрения, что сестру рассматривают на роль фаворитки. И вообще гадко!

Настолько, что я даже комментировать не стала – просто развернулась и, заявив, что подожду в гостиной, устремилась прочь из галереи. И пусть хоть про прерванную мною оргию Клаусу рассказывает – мне всё равно!

Ждать пришлось на удивление недолго – уже через минуту счастливо улыбающийся Джервальт ввалился в комнату в сопровождении изрядно подобревшего дворецкого. Похоже, Клаус так проникся идеей сделать из Селестии будущую королеву, что простил его высочеству все недостатки разом и согласен был отзываться на «старикашку» до конца дней своих.

Одновременно с принцем, но через другие двери появилась одна из горничных – Трикси. Она прокралась бочком, приседая в реверансах на каждом шагу и бросая на принца кокетливо-перепуганные взгляды. Девушка вручила мне записку от Аринии. Нянюшка написала, что всё собрала и в карету уложила.

Так что я поднялась с диванчика, на котором дожидалась любителя картин, и поплыла к выходу.

– Алька, ты куда? – несколько обиженно произнёс Джервальт мне в спину. – А ужин? И вообще, давай тут заночуем?

Что? Я резко развернулась и чуть не выпалила этот вопрос вслух, но запнулась, заметив в глазах принца смешинки.

То есть он издевается, да? Ну ладно! Я тоже могу!

– Я бы с удовольствием, ваше высочество, всё-таки родные стены. Вот только боюсь, что в этом случае меня обвинят в похищении наследника престола.

Трикси, старательно и очень медленно собиравшая на поднос бокалы и графин из-под сока, громко ахнула.