Адела кивнула. Видно было, что ей понравились мои слова.

— Но вы последовали за своим вожаком, — напомнила я тихим голосом. — Сюда, в замок. И стали жить, как обычные люди. Я же вижу, вы старались. Вели хозяйство почти как люди и даже пробовали ухаживать за садом. И многого добились. Но после того, что видела в Заповедных землях… Луна! Ведь даже когда для священных боев собирались немногие, очень немногие жили в шатрах. В основном все предпочитали звериную ипостась, особенно по ночам.

— Мы не прекратили оборачиваться, — уклончиво ответила Адела.

Я улыбнулась. Так просто меня с толку не собьешь.

— Ты поняла, о чем я.

Адела скупо усмехнулась и вздохнула.

— Ты наблюдательна, Эя, — сказала она. А потом взяла меня за руку и улыбнулась: — Это хорошо. Ты в самом деле нужна нам. Очень нужна.

Прежде чем я успела что-то ответить, Адела продолжила:

— Нам и вправду приходилось нелегко, особенно поначалу. Девчонкам, — она кивнула головой в сторону кузин, — сейчас проще. Они могут учиться у нас, как, что, почему. Нам учиться было не у кого. И вместе с этим мы не могли по-другому.

— Потому что… — начала я.

— Да, — просто ответила Адела, которая прекрасно поняла мой вопрос. — Потому что он наш альфа. Потому что он наш вожак. И неважно, что мы все думали, что он утратил волка. От этого он не перестал быть нашим вожаком. Потому что нет зверя преданней, чем волк.

У меня дыхание перехватило от такого бесхитростного признания.

Я впервые подумала о Звере, как о том, кто вызывает в своих людях такую преданность… И пусть большая часть черной стаи разбрелась, примкнула к остальным, ее костяк, как я поняла, остался с вожаком. Невзирая на то, что тот утратил силу.

— Он говорил, что ушел из стаи, — тихо сказала я.

— Мама рассказывала, как трудно было найти альфу, — с готовностью подхватила разговор Джейси.

Адела тут же рыкнула на нее, обнажив чуть заострившиеся клыки.

— Это он расскажет сам. Его право.

Джейси потупилась, кивая, что согласна с матерью.

А у меня вдруг защипало глаза.

— Эя, что с тобой? — тут же спросила Эльза.

Я перевела дыхание, успокаиваясь, и проговорила:

— Вы знаете… Я никогда не была слишком религиозной. Даже дома посещала часовню не так часто. Просто… Наверно, небольшой грех, если сознаюсь вам. У нас ведь разные боги. Просто там я ничего не чувствовала. Вообще ничего. Вроде красиво, интересно даже, все эти книги, с картинками особенно. — О том, что картинки изображали в основном двенадцать святых праведниц, расправляющихся с волками, я благоразумно умолчала. — Но при этом отклика не было. Как будто это все не по-настоящему.

— И что? — не выдержала Эльза.

Адела тут же шикнула на нее и попросила меня продолжать. Она слушала очень внимательно.

— А здесь, среди вас, все по-другому, — призналась я. — Вы живете своими законами, своей верой… В альфу, в свободу… Ваши боги живые, я знаю, я встречалась с Велесом, когда получала посвящение. И почему-то среди вас мне впервые захотелось помолиться, воззвать к милости богов.

Чтобы он вернулся скорее. Живым.

Этого я не сказала. Но, должно быть, подумала как-то слишком громко. Потому что Адела серьезно кивнула, а затем обменялась с девушками понимающими взглядами.

— Ты хочешь попросить милости Луны, — сказала она.

— Луны? — переспросила я, и волчица кивнула.

— Луна — наша защитница, наша покровительница. Свободный народ — лунный народ. Когда восходит Луна, наши звери особенно сильны. Она манит, будоражит нашу кровь. Быть волком — значит быть немного одержимым Луной. И она платит нам взаимностью. Всегда, Эя.

Я закусила губу, стараясь не пропустить ни слова.

— Если ты попросишь Луну, она поможет тебе, — сказала Адела.

— А… а разве у меня получится? — спросила я. — Разве Луна услышит меня?

— Мы поможем тебе, — серьезно сказала волчица.

— Мы все, вместе, — подтвердили в один голос Джейси и Эльза.

— Мы будем с тобой. И Луна услышит.

* * *

Этой ночью я покинула замок.

Простоволосая, в одной лишь холщовой рубахе на голое тело. Правда, от обуви отказаться не смогла, а еще куталась в шерстяную шаль.

Вместе с несколькими волчицами мы вышли в сад, где нас ждали другие волки.

Наверное, я никогда не забуду, как бежала по лесу вместе с волками, как Луна серебрила деревья, цветы, траву.

Вокруг чертили светящиеся дуги светлячки, мотыльки со светящимися крыльями порхали так низко над головой, что было видно, как с их крылышек осыпается пыльца.

Волков много. Очень много. Я и не знала, что в замке и его окрестностях их столько. Всех я не видела. Но тех, с кем знакома, с легкостью отличаю от остальных.

Впереди несется черная волчица. Адела. Сильная, гибкая, с мощными лапами, острыми, настороженными ушами. Адела оборачивается и смотрит на меня одобрительно. Ее глаза горят красным пламенем. Рядом бегут две молодые волчицы. Видно, что они совсем юные, только-только миновали стадию подростковой несуразности и обрели грацию и привлекательность, о которой, похоже, сами еще не подозревают.

Вон бежит Скиф. Старый, матерый волк. Почти полностью седой, с посеребренной Луной шерстью. Но ни у кого язык бы не повернулся назвать его дряхлым. В старом волке чувствуются сила и скрытая мощь.

В ипостаси волков Джейси и Эльза мало отличаются от девушек, с кем познакомилась и успела подружиться при свете дня. На мордах — шкодливое и хитрющее выражение. Им нравится нестись куда-то по лесу, все равно куда. Нравится слышать уханье ночных птиц, слышать запахи сырой земли, прелой травы… добычи? Нравится время от времени задирать морды и коротко выть на Луну. Они наслаждаются этой ночью, как и остальные.

Я не знаю, откуда у меня берутся силы бежать. Когда, думая, что спасаюсь, неслась по лесу одна, бежала в изнеможении. Сейчас, в окружении черной стаи, чувствую себя такой же, как они.

Сильной. Стремительной.

Свободной.

Я и подумать не могла, что так хорошо вижу в темноте. Что различаю малейшие звуки. Слышу, как осыпаются песчинки с моих подошв.

Ветер ласкает лицо, треплет волосы. И я чувствую… Чувствую тысячи поцелуев, которые дарили мне когда-то в детстве родители. Чувствую свои разбитые коленки и заботливые мамины пальцы, которые накладывают охлаждающие, повязки. Чувствую поцелуй Зверя, запечатленный на моих губах.

Время от времени, как и остальные, я задираю лицо к Луне. Хочется завыть на нее, громко, пронзительно, так, чтобы наверняка услышала. Вместо этого мысленно прошу ее быть милостивой к моим мольбам.