– Собираетесь в казарму, ваше величество?

Идея, конечно, соблазнительная: посидеть у костра с солдатами, выпить, сыграть в нормальные игры… Но это лишь вызовет вопросы, почему он не проводит ночи с новой женой.

– Просто хочу прогуляться к скалам.

– Я оставлю вам горящую лампу, ваше величество, – пообещал мальчик и вернулся к работе.

Отказавшись от фонарика, Арен спустился по узкой тропе к утесам, что нависли над морем. Волны разбивались о черные скалы внизу, вода отступала лишь для того, чтобы нахлынуть вновь и ударить по Срединному дозору безжалостным, неумолимым молотом. Этот шум – свирепый и в то же время умиротворяющий – убаюкивал Арена, пока он вглядывался в темноту над морем.

Затем он со стоном лег на спину, намочив одежду о мокрые камни, и всмотрелся в ночное небо, которое представляло собой лоскутное одеяло из облаков и звезд. Нигде поблизости не горел свет, который мог бы отвлечь от их мерцания. Его подданные слишком умны, чтобы зажигать огни в межсезонье – период года, когда Итикану не защищали бури и королевство было вынуждено полагаться только на сталь, смекалку и скрытность.

Изменится ли это когда-нибудь? Возможно ли это?

На груди захрустела бумага, спрятанная за ворот туники, – эти страницы и побудили его пойти к Ларе. Смертные приговоры.

Две пятнадцатилетние девочки украли лодку в очевидной попытке сбежать из Итиканы. По словам друзей, они планировали уплыть на север в Эренделл.

Их и приговаривали к казни. По обвинению в государственной измене.

Итиканцам не разрешалось покидать королевство. Такое право предоставлялось только хорошо обученным шпионам, и всегда с указанием: если их поймают, они умрут от собственного меча, прежде чем выдадут тайны своей страны. О входах на мост знали сугубо солдаты его армии, но скрыть оборонные сооружения на островах от их жителей было невозможно, да и об Эранале знали все. Поэтому за неудачную попытку побега наказывали поркой. Ежели попытка удалась, на человека начиналась охота.

А итиканские охотники всегда возвращались с добычей.

«Всего пятнадцать лет…» Арен сжал челюсти, чувствуя, как по горлу поднимается тошнота. В отчете не указывалась причина, почему девочки решили сбежать. В этом не было необходимости. В пятнадцать лет подростков направляли в гарнизон. Впереди их ждали первые Приливы войны, и у них не было иного выбора, кроме как сражаться. Вместо этого девочки предпочли рискнуть и сбежать. Ради иного пути. Иной жизни.

И теперь Арен должен вынести им смертный приговор.

Его родители редко ссорились, но из-за этого закона в доме часто раздавались крики и хлопали двери. Мать с таким остервенением расхаживала по комнате, что близнецы боялись, как бы у нее снова не случился приступ, как бы ее сердце не остановилось навсегда… Закрыв глаза, Арен услышал эхо ее голоса, когда она кричала на отца: «Мы прозябаем в клетке, в собственноручно возведенной темнице! Как ты этого не понимаешь?!»

«Это единственный способ уберечь наших подданных! – пылко парировал отец. – Стоит ослабить бдительность, и Итикане конец. Нас разорвут в клочья в борьбе за мост».

«Ты этого не знаешь. Если мы приложим усилия, все может сложиться иначе».

«Налетчики, которые приплывают каждый год, доказывают обратное, Делия. Только так мы можем защитить существование нашего народа».

И она всегда шептала в ответ: «Существовать не значит жить. Они заслуживают лучшего».

Арен помотал головой, чтобы избавиться от воспоминания. Но оно лишь спряталось на задворках, чтобы снова всплыть в самый неподходящий момент.

Если он позволит итиканцам свободно покидать острова, это почти гарантирует утечку всех секретов королевства. Арен это понимал. Но если Итикана заключит прочные союзы с Эренделлом и Маридриной, последствия этих утечек будут куда менее разрушительными. Если бы военно-морские силы этих королевств поддержали оборону моста, у некоторых из его людей появилась бы возможность жить не сражаясь. Уплыть на обучение. А затем вернуться домой и поделиться нажитыми знаниями. И тогда ему больше не придется подписывать смертный приговор детям.

Но старшее поколение было категорически против такого шага. Они всю жизнь провели на войне, и это настроило их против чужаков. Наполнило ненавистью, страхом. Арену нужна Лара, чтобы изменить порядок вещей, заставить итиканцев увидеть в маридринцах друзей, а не врагов. Убедить их бороться за лучшее будущее, невзирая на риски.

Поскольку их нынешний образ жизни… нет, так не может продолжаться вечно.

Арен вытащил приказ, разорвал его на кусочки и пустил по ветру, унесшему их в море.

Внезапно в кустах что-то зашевелилось. Арен вскочил на ноги и схватился за меч как раз в тот момент, когда на скалы выбежал Илай. Мальчонка резко остановился, с трудом переводя дыхание, и выпалил:

– Ваше величество, королеве нужна помощь!

Чьи-то руки прижали ее запястья к столу. Закрыли тканью глаза, нос и рот.

Вода лилась на голову нескончаемым потоком.

А затем внезапно иссякла.

– Зачем тебя послали в Итикану? – прошептали на ухо. – Какова твоя цель? Чего ты хочешь?

– Стать женой. Королевой, – выдавила Лара, пытаясь вырваться из чужой хватки. – Я хочу мира.

– Врешь. – От этого голоса ей стало страшно. – Ты шпионка.

– Нет.

– Признайся!

– Мне не в чем признаваться.

– Ложь!

Снова потекла вода, снова Лара захлебывалась ею. Не в силах сказать правду во имя своего спасения. Не в силах дышать.

Под пальцами – холодный, сухой песок. Она не могла пошевелиться, руки и ноги завели за спину и привязали к талии. Скрутили, как свинью на убой.

Кромешная тьма.

Лара перекатилась, но врезалась в стену. На голову посыпалось еще больше песка, придавливая волосы. Она покатилась в другую сторону, но с тем же результатом.

Выхода нет.

Только наверх.

Скованная страхом, она подняла голову к безликим фигурам, смотрящим на нее сверху вниз.

Очень далеко… Запястья так туго связали, что веревки натирали кожу – ей ни за что не подняться.

– Зачем ты прибыла в Итикану? Какова твоя цель? Ты шпионишь для отца?

– Чтобы стать королевой. – Пересохшее горло обожгло огнем. Как же хотелось пить… – Символом мира. Я не шпионка.

– Врешь.

– Нет.

В лицо ударил песок. Не крошечные песчинки, а щебень, от которого наверняка останутся синяки и царапины. Лара невольно съежилась, легла ниц. Одиннадцать лопат закидывали ее песком со всех сторон. Били, ранили. Наполняли яму.

Закапывали ее живьем.