Стефан отвернулся. Ему следовало с самого начала это понять.После всего, что Мэтт для него сделал, ожидать большего было просто нелепо.Особенно теперь, когда остальные школьники вздрагивали от звука его шагов иотводили глаза, стоило ему подойти поближе. Ожидать, что Мэтт, у которогоимелись все причины для возмущения, окажет ему подобную услугу без толковогообъяснения, на чистом доверии, было чистым безумием.

— Нет, я не спятил, — тихо произнес Стефан и отвернулся,собираясь уйти.

— Я тоже, — сказал Мэтт. — А мне пришлось бы спятить прежде,чем я отдал бы тебе мою машину. Нет, черт побери. Я поеду с тобой.

К тому времени, как Стефан повернулся обратно Мэтт ужесмотрел не на него, а на машину, как-то по особенному рассудительно выпятивнижнюю губу.

— В конце концов, — сказал Мэтт, хлопая ладонью по крыше«фордика», — ты можешь мне краску поцарапать. Или еще что-нибудь испортить.

Елена положила телефонную трубку. В пансионате кто-то был,потому что трубку всякий раз брали, но в ответ воцарялась мертвая тишина, азатем следовали щелчок и короткие гудки. Елена подозревала, что это миссисФлауэрс так развлекается, но из этого совершенно невозможно было понять, гдетеперь Стефан. Инстинктивно она хотела отправиться к пансионату. Однако наулице было темно, а Стефан просил ее никуда не выходить после того, какстемнеет, а уж тем более не приближаться к кладбищу или лесу. А пансионатнаходился как раз поблизости.

— Что, опять нет ответа? — спросила Мередит, когда Еленавернулась и села на кровать.

— Миссис Флауэрс все время берет трубку, а затем вешает, —пожаловалась Елена и еле слышно выругалась.

— Ты же сама говорила, что она ведьма.

— Может быть, и нет, но очень похоже, — отозвалась Елена.

— Послушай, — обратилась к ней Бонни, садясь рядом. — ЕслиСтефан вообще собирается звонить, он позвонит сюда. У тебя нет никаких причинпроводить ночь вместе со мной.

На самом деле причины были, хотя Елена даже себе самой немогла толком этого объяснить.

В конце концов, Дамон поцеловал Бонни на вечеринке у АларихаЗальцмана. В первую очередь сама Елена виновата в том, что Бонни оказалась вопасности. Странным образом Елена чувствовала, что, останься она с Бонни, ей быудалось ее защитить.

— У меня все дома — и мама, и папа, и Мэри, — настаивалаБонни. — Кроме того, с тех пор как был убит мистер Таннер, мы крепко-накрепкозапираем окна и двери. В этот уик-энд папа врезал дополнительные замки. Япросто не понимаю, что ты можешь для меня сделать.

Елена тоже этого не понимала. Однако менять свое решениебыла не намерена. Она оставила у тети Джудит сообщение для Стефана, чтобы онзнал, где она ночует. Между Еленой и тетушкой по-прежнему существоваланекоторая напряженность.

«Все это будет продолжаться до тех пор, — подумала Елена, —пока тетя Джудит не изменит своего мнения о Стефане».

В доме Маккаллогов Елене отвели комнату, преждепринадлежавшую одной из сестер Бонни, которая теперь училась в университете.Первым делом Елена проверила окно. Оно оказалось крепко запертым, а снаружи небыло ни деревьев, ни водосточной трубы, по которым можно было бы забраться вкомнату. Стараясь не вызывать лишних подозрений, Елена, тем не менее, проверилаи комнату Бонни, а также все остальные, в которые смогла попасть. Бонни былаправа — все комнаты были надежно защищены. Снаружи попасть туда было невозможно.

Той ночью Елена долго лежала в постели, глядя в потолок,совершенно не способная заснуть. Она продолжала вспоминать тот мечтательныйстриптиз, который Викки устроила в столовой. Что же это было? Нужно обязательноспросить Стефана при встрече.

Мысли о Стефане доставляли приятное чувство, даже несмотряна все те ужасы, которые приключились за последнее время. Елена улыбнулась вотьме, позволяя своему разуму свободно блуждать. В один прекрасный день вся этанеразбериха закончится, и они со Стефаном смогут вместе мечтать о будущейжизни. Да, конечно, на самом деле Стефан ничего об этом не говорил, но Елена несомневалась, что он тоже об этом думал. Елена собиралась выйти замуж только заСтефана — или вообще ни за кого. А Стефан должен был жениться только на ней — ибольше ни на ком…

Переход ко сну стал таким гладким и постепенным, что Еленане заметила его. Однако странным образом она осознавала, что спит. Казалось,будто, маленькая часть ее сознания оставалась где-то снаружи и наблюдала засном как за игрой.

Елена сидела на стуле в длинном коридоре, где по однусторону были размещены зеркала, а по другую — окна. Она чего-то ждала. Затемснаружи мелькнула какая-то тень, и она увидела стоящего за стеклом Стефана. Еголицо было бледным, а изумленные глаза сверкали гневом. Елена подошла к окну, ноне смогла через стекло услышать, что говорит Стефан. В одной руке он держалкнижку в синей бархатной обложке. Продолжая что-то спрашивать Стефан указывална книжку. Затем он бросил ее и отвернулся.

— Стефан, не уходи! Не оставляй меня одну! — воскликнулаЕлена.

Ее плотно прижатые к стеклу пальцы побелели. Затем оназаметила шпингалет на раме и распахнула окно, взывая к Стефану. Но он ужеисчез, и снаружи была видна только клубящаяся белая мгла.

Елена безутешно отвернулась от окна и пошла по коридору. Еесобственное отражение появлялось в одном зеркале за другим, пока она мимо нихпроходила. Но вдруг что-то особенное в одном из отражений привлекло ее взгляд.Из зеркала на Елену смотрели ее собственные глаза, но этот хищный и хитрыйвзгляд никак не мог принадлежать ей. Такой же взгляд был у Викки, когда онараздевалась в столовой. А таинственная улыбка казалась вызывающе-голодной.

Пока Елена спокойно стояла и смотрела, отражение вдруг сталораскачиваться и двигаться, словно танцуя. Елену охватил ужас. Она бросиласьбежать по коридору, а все отражения как будто зажили собственной жизнью, маняее к себе, смеясь и извиваясь в каком-то демоническом танце. В тот самыймомент, когда Елене показалось, что ее сердце и легкие сейчас лопнут от ужаса,она достигла конца коридора и распахнула дверь.

Она очутилась в прекрасном просторном зале. Высокий потолокбыл украшен затейливой резьбой и инкрустирован золотом, дверные проходыоблицовывал белый мрамор. В нишах вдоль стен стояли античные статуи. Елена ещеникогда не видела столь роскошного зала, но она точно знала, где находилась — вИталии времен Ренессанса, когда Стефан был еще жив.