Маргарет всхлипнула. Достала носовой платок откуда-то из рукава, почти как фокусник. Вытерла заплаканное лицо, хлюпнула носом.

Я терпелива ждала.

– Госпожа… я…

– Рассказывай.

– Хорошо. Как прикажите. В Институте существует закрытый элитный клуб. Попасть в него большая честь, но и большой риск тоже. Его члены всегда поддерживают друг друга, оказывают любого рода поддержку как в Институте, так и за его пределами. Даже после его окончания. Если ты вошёл во внутренний круг, можно считать, получил выигрышный билет. Но чтобы заслужить эту честь, необходимо пройти через полосу препятствий.

– Более-менее понятно, – кивнула я. – Ты сначала решила войти в клуб, а теперь боишься. Так?

– Я не могу войти в этот клуб, госпожа. Я же не из аристократов. Мой отец был простым скотником. В магии я, можно сказать, один день. В нашей семье, почитай, кроме меня, никто Даром не обладал. Была только какая-то бабка-травница, деревенская знахарка. Видимо от неё я это проклятие и унаследовала.

– Но тогда, если ты не можешь вступить в клуб, что тебя беспокоит?

– Соискатели-охотники во время испытаний загоняют жертву. Самый высокий бал получит тот, кто сумеет заиграть её едва ли не до сумасшествия, но не до смерти.

Не спрашивайте откуда, но я знаю – моё имя в списке. Я прошу вас, умоляю, миледи, замените его на какое-нибудь другое! Я сделаю всё, что пожелаете. Буду вашей рабой. Только… только не подвергайте меня этой ужасной участи. Прошу!

Потрясённая, я молчала.

Это как же?

Это что же тут такое делается? Во всех студенческих конторах есть свои прибабахи. У нас в России закрытые клубы как-то не очень прижились. По крайней мере в нашем институте ничего подобного близко не было.

А вот западные аналоги встречались. В сериалах я, кажется, видела нечто подобное.

– Почему ты думаешь, что я могу помочь?

– Но как же, госпожа? Ведь вы же носите титул Чёрной Дамы! Именно вы составляете списки Жертв для Охоты!

Пиковую Даму тоже называли Черной.

Получается, что сами того не желая, мы дополнили неизвестный ритуал и призвали кого не следовало.

Вот потянуло же меня коснуться рукой проклятого зеркала! Ничего бы этого не было, если бы в тот вечер мы не надумали играть в детские страшилки.

Но какое безобразие творится вокруг?

Эта неизвестная девушка в компании с кузеном Винтером – вовсе она, оказывается, и не противная. Даже смелая, наверное, если решается выступать против мерзкой клики, третирующей людей на том основании, что они белая кость и белая каста? Носители голубой крови, которым дозволено всё, даже охота на людей. Тьфу!

Я попала прямо в змеиный гадюшник, угодила в самый центр. Угораздило стать почти во главе того, что лично мне виделось абсолютным злом.

– Вы мне поможете, госпожа?

– Попытаюсь.

– Обещаете?

– Даю слово. А сейчас – оставь меня.

Маргарет ушла.

Почти стемнело.

Институт окружал кольцом лес. Щетинился ветками, словно грозный ёж, простираясь сразу же за металлическими кольями ограды, отделяющей внутреннее пространство от внешнего мира.

Мягко засветились огоньки фонарей. Я даже не успела заметить, в какой именно момент это произошло.

– Бу! – фыркнул кто-то со спины заставляя меня испуганно обернуться и туи же попала в объятия незнакомого молодого человека.

Высокий, стройный, темноволосый. Большего в полумраке не разглядеть. Держался уверенно, я бы даже сказала – слишком. И руки у него были сильные. Я задохнулась в их железном кольце.

Заломав в объятиях, словно медведь, этот непонятно кто принялся меня целовать. Жадно, жарко. Неистово до такой степени, что сделалось больно. В поцелуе была бездна страсти, но ни капли нежности.

Мне не понравилось. Да и кому придётся по вкусу, когда совершенно незнакомый человек осыпает тебя грубыми ласками?

– Я знал, что ты придёшь, Эмма! Ждал. Так соскучился!

Попытки Мистера Х перейти к более смелым ласкам вырвали меня из оцепенения, заставив возмутиться:

– Да пустите же меня! Что вы себе позволяете?!

Молодой человек отстранился, скорее удивлённый, чем возмущенный:

– В чем дело, Эмма? Это какая-то новая игра?

Какое-то время мы молча мерились взглядами.

Я подумала о том, как устала от необходимости быть продолжением чужой истории. Не хочу больше чтобы меня вешали, тряслись передо мной от страха, лапали без согласия. Может быть Эмме Дарк всё это и нравится, но мне определённо нет.

Но, с другой стороны, что я могла поделать?

– Что это значит? – с тихой угрозой в голосе повторил вопрос незнакомец.

– Ответ разве не ясен? Я не в настроении для любовных игр и не разделяю твоей страсти.

Под пристальным взглядом, за мгновение из горячего превратившийся в ледяной, мне сделалось жутковато.

– Как это понимать? Ты полгода носилась за мной, повсюду подстерегая, словно собачонка. Заверяла в бессмертной любви, в преданности нашему общему делу, добивалась со всей страстью горячей женщины. А теперь вдруг превратилась лёд?

Кажется, мне повезло набрести на очередного любовника Эммы?

Да сколько же их у неё?!

Сначала я подумала, что она влюблена в Винтера и даже вполне была готова разделить с ней эту симпатию. Потом оказалось, что Винтер не единственная страсть – в качестве развлечения предполагался Рет Блэйд. А теперь откуда-то всплывает ещё одна тайна.

У меня голова идёт кругом!

Мне, с моим не слишком горячим темпераментом, такое количество кавалеров точно не потянуть. От кого-то придётся избавляться. И чем раньше, тем лучше.

– Так бывает, страсть проходит. – вздохнула я, надеясь, что меня отпустят и я получу возможность уйти восвояси.

Просчиталась.

– Ага, проходит, – со злым сарказмом протянул Мистер Х. – Особенно после того, как некоторые думают, что добились того, чего хотели?

– Чего же я добилась?

Ну мне ведь правда же интересно.

– Чего добилась? – поморщился он. – Да я с самого начала понял, чего ты хочешь – занять на Шабаше место Чёрной Дамы. Поскольку ты нравилась мне, я не видел причин тебе мешать. Ты получила то, что хотела. Верно?

Спорить бессмысленно. Наверное – хотела. И да, наверное – получила. Эмма! Но не я.

– А разве ты ещё не получил от меня что хотел? Что было, то было, – тряхнула я головой. – Я помолвлена. И больше не могу вести себя как раньше.

– Когда это ты чего-то не могла, Эмма, если чего-то хотела?