– Так не бывает, – безразлично подтвердил Гнусик.

Фёкла громко вздохнула у меня в голове.

«Еще как бывает!» – подумал я, но вслух ничего не сказал.

До лагеря мы добрались без приключений. Я так объелся баб-Лидиными гостинцами, что думал, даже на обед не пойду. Но пока мы лезли через забор, я вдруг почувствовал запах гречневой каши и понял, что снова проголодался. Так что в столовую я уже даже не шел, а бежал. И всё равно оказался последним – наши так рванули вперед, что только пятки засверкали. Когда я забежал в столовую, они уже доедали суп, а Яшка уже даже кашу успел прикончить.

Оказалась, что она сегодня – гороховая, с колбасой. Я сначала расстроился, что не гречневая, а потом взял и съел одним махом. И даже ложку облизал.

– Вот молодцы! – похвалила Ирмандрейна, проходя мимо нашего столика. – На свежем воздухе аппетит нагуляли.

Мы с Ржавым переглянулись. Он прикрыл лицо стаканом, но я даже сквозь весь этот компот видел, как он улыбается. Так, словно мы с ним заодно.

У меня прямо сердце заколотилось от одной только мысли, что мы можем быть сообщниками. Я тут же отвел глаза, ну, чтобы не торопить события, и стал высматривать Маечку. Но ее нигде не было. И тут я вспомнил про костер и с таинственным видом наклонился к Ржавому:

– Ну что, вечером? Всё в силе? – шепнул я ему.

Он отлип от своего компота и такой, будто первый раз слышит:

– А что вечером?

Я сразу понял – никакое сообщество у нас не намечается! Мне, видно, надо больше читать, чтобы меньше верить в такого рода сказочки. Я выдавил из последней надежды:

– Ну, костер…

– А, это! – Ржавый зевнул. – Отменяется.

У меня внутри всё упало:

– Как это отменяется? C чего вдруг?

Ржавый задумчиво изучал свои ногти. Будто там могло быть что-то интересное, кроме вековой грязи!

– Так у нас же палатки нет. – Он в упор посмотрел на Яшку.

Тот отхлебнул из стакана и вдруг закашлялся. У него прямо компот из носа прыснул – так он разволновался. Гнусик с диким лицом стал лупить его по спине. И меня сразу кольнула неприятная догадка: «Они что-то затевают!»

– Да ладно тебе, – шепнула Фёкла. – Нельзя быть таким подозрительным.

«А как иначе? – подумал я с обидой. – Если кругом одни вруны!»

Я схватил стакан с компотом и стал цедить его, исподтишка наблюдая то за Ржавым, то за Яшкой.

– Ну, разве что Гнусик темнит, – согласилась Фёкла. – Я по лицу вижу.

– Я и сам вижу не хуже твоего, – буркнул я. – Нашлась тут помощница.

Я не то что видел, а слышал! Гнусик же мне все уши прожужжал, как они в прошлом году участвовали в Спортландии и заняли первое место. А директор лагеря наградил их палаткой, биноклем и мячом. Они потом эту палатку с собой везде таскали – и в лес, и на речку. А теперь ее, оказывается, нет.

– Надо надавить на Гнусика, пока он еще тепленький! – подсказала мне Фёкла.

– Так, а где палатка? – спросил я его прямо в лоб.

– Палатка? – Гнусик стал зеленым, будто редкий сорт мухомора. А я – красным, как его типичная разновидность.

«Вот как можно так бездарно дурить человека? Ясно же, что костер будет. А они, видно, просто решили пойти без меня».

– Ее забрали! – вступился за Гнусика Яшка и поставил между нами свой пустой стакан.

«Нашелся тут рефери!»

Я натурально на них обиделся и сказал:

– Ну и пожалуйста. Мне на ваш костер вообще плевать.

– Ну что ты как бешеный? – Яшка схватил меня за рукав. Но я оттолкнулся от него вместе со стулом и пошел к выходу.

«Вот гады! А я-то думал, мы почти друзья!»

– Друзья так не поступают! – взялась за морали Фёкла.

– Да отстань ты! – Я развернулся, чтобы убежать от нее куда подальше, и врезался в Ржавого. Неужели он за мной пошел?

– Ты чего распсиховался? – Рыжий преградил мне дорогу. – Обиделся, что ли?

Я посмотрел на него с выражением. Так, чтобы без слов было понятно, что я о нем думаю. Но Ржавый, видно, был не из понятливых и чуть ли не по-дружески двинул мне кулаком в плечо:

– Разговор есть!

Я изобразил недовольство.

«Что там еще?»

Он кивнул в сторону беседки:

– Пошли поговорим!

Ну я и пошел. Мне же любопытно стало!

* * *

В беседке пахло смолой и древесными стружками. Здорово так, прямо как на лесопилке, хоть я там никогда и не был. Ржавый сел на скамейку и поджал под себя ноги, как йог.

– Насчет палатки. – Он моргнул. – Ее и правда забрали.

Я закатил глаза.

«Ну конечно!»

– Эдик! – выпалил Ржавый.

Вот этого я точно не ожидал.

– Физрук?

Рыжий кивнул.

– Зачем ему палатка?

«Ну правда, что за бред?»

– А я знаю? – буркнул Ржавый. – Это такой гад!

Тут уж я не мог не согласиться. Еще какой!

– Да он просто из вредности мог забрать, – объяснил я Ржавому.

Тот просиял в ответ:

– Вот и я о чём!

Я почувствовал, как ко мне возвращается хорошее настроение. Получается, мы всё-таки на одной стороне.

Ржавый вроде тоже обрадовался. Но потом вдруг досадливо щелкнул пальцами:

– Вот невезуха, да?

Я почесал затылок и еще сделал такое лицо – ну вроде как трагическое. Чтобы он понял, что мне эта палатка тоже позарез нужна. Но, с другой стороны, жизнь же на этом не заканчивается!

Я спросил осторожно:

– Может, как-нибудь без нее обойдемся?

– Да ты что! – оскорбился Ржавый. – Что за костер без палатки?

– Ну да, – протянул я.

– И что теперь делать? – Ржавый смотрел на меня глазами, полными самых робких надежд. Будто я бог какой-то. Ну или просто гений.

– Надо ее выкрасть! – выпалил я.

– Ты что, сдурел? – Рыжий испуганно замахал руками.

Мне сразу стыдно стало, что я вот такой вор прожженный и еще, получается, Ржавого на преступление толкаю. Но, с другой стороны, это же наша палатка! Так что, по сути, там даже не воровство, а торжество справедливости!

Я так обрадовался, что сразу забыл все заповеди, которыми Фёкла иногда кормила меня за ужином. Мол, не завидуй, не кради и не создавай себе кумиров. Всё равно я их по некоторым пунктам уже сто раз нарушил. А там, где про кумиров, вообще – тысячу! Я же их чуть ли не каждый день создавал – то Робин Гуда, то Хокинга, то дона Корлеоне. Недавно вот Цукерберга. Хотя это еще не точно. К нему пока слишком много вопросов!