на витринах магазинов на Южной стороне. Или ходили по музеям в часы, отведенные для темнокожих посетителей (а иногда в обычные часы, если Оливии было скучно и она была в таком настроении, когда можно было ее подбить козырнуть фамилией отца). Они всегда придумывали себе увлекательные занятия.

Руби особенно сильно скучала по Оливии сейчас, когда родители так наседали на нее, – Руби прямо задыхалась! Она чувствовала, как время утекает сквозь пальцы. Джон терял к ней интерес. Казалось, он постоянно сосредоточен на чем-то другом. И он все никак не приходил, чтобы пригласить Руби на конную прогулку, о которой они говорили. Руби была почти уверена, что после бала он ее пригласит. Джон практически паром исходил от раздражения: когда мистер Харрисон Бартон закружил Руби по бальной зале, у Джона был такой вид, будто под ним костер горит. Но это было уже больше недели назад, и пламя, очевидно, угасало.

После бала Руби ждала письма, сбегáла по ступенькам, чтобы встретить почтальона, пока он не вошел в дом – и пока его не перехватила мать. Но писем для нее не было, если не считать коротких записок, которые отправляла Оливия, чтобы держать подругу в курсе ухаживаний мистера Лоренса. Руби поспешно возвращалась в свою комнату, сохранившую остатки былой роскоши: эту комнату почти не затронул режим жесткой экономии, введенный для поддержания предвыборной кампании. С каждым днем надежда добиться предложения от Джона (и таким образом внести свою лепту в дело отца) становилась все более призрачной. Руби думала написать Оливии что-нибудь в ответ, но разве могла она спросить свою самую давнишнюю подругу: «Как поддержать интерес твоего брата ко мне?»

Вот почему она стояла за сеткой-рабицей в компании Агаты Лири, беспрерывно бубнившей за ее плечом, и наблюдала, как молодые люди ее круга играют в бейсбол.

– Агата, а ты видишь мистера Дэйвенпорта?

Агата запнулась от того, как внезапно ее перебили.

– Я его не вижу. Вряд ли он будет бегать от базы к базе, ведь он хромает. Ты что, Руби!

– Я имела в виду мистера Джона Дэйвенпорта.

Руби подавила желание закатить глаза. Она надеялась, что Джон будет среди играющих или в толпе зрителей: тогда они смогли бы минуту поговорить. А кто-нибудь из толпы помог бы ей ненадолго отделаться от Агаты, которая считала своим долгом следовать за Руби по пятам и безостановочно о чем-то трещать.

– А, понятно! Его здесь нет. Ты знаешь, я слышала, он приехал после первого курса университета с кучей идей о перестройке семейного бизнеса. Говорят, он не собирается возвращаться к учебе. Мистер Дэйвенпорт был прямо-таки в бешенстве.

Руби резко повернула к ней голову:

– Откуда ты это знаешь?

– Моя двоюродная сестра – секретарь мистера Дэйвенпорта.

Агата улыбнулась, наслаждаясь тем, что ей было известно о Дэйвенпортах что-то, чего не знала Руби. Руби представила себе, как Агата разбалтывает эту новость каждому встречному, независимо от того, хочет человек ее слушать или нет. От этого мышцы ее шеи напряглись.

– На месте твоей двоюродной сестры я бы поостереглась, – холодно сказала Руби. – Вряд ли Дэйвенпортам понравится, если их бизнес будут обсуждать, как пошлые слухи.

Натянуто улыбаясь, она сложила руки на груди и снова повернулась к играющим на поле.

– Ну, – проговорила Агата с хрипотцой, – если ты ищешь кого-нибудь, кто поднял бы тебе настроение, то в дальней части поля играет мистер Бартон.

Руби немного расслабилась. Она внимательно осмотрела поле. И действительно, Харрисон стоял в каких-то тридцати метрах от нее, на третьей базе. Спина у него была прямая, широкие ладони он упер в колени. Он полностью сосредоточился на человеке, который помахивал битой над базой-«домом». Руби поймала себя на том, что улыбается, – и это под пристальным взглядом Агаты.

– Осторожнее, – предупредила спутница. – Если будешь так смотреть на мужчину, скоро и о тебе могут поползти слухи.

Пока мистер Бартон вел Руби по парку, он говорил о своей работе в банке и планах на будущее. Он собирался инвестировать в предприятия, владельцами которых были темнокожие, и завести семью. «По-настоящему осесть в Чикаго» – так он сказал. Руби вспомнила, как загорелись его глаза, как он улыбнулся – искренне и с тихой уверенностью. Когда он упомянул о том, что состоит в клубах, девушка представила себе темную, наполненную сигарным дымом комнату, а не бейсбольное поле. Тут она задумалась, а чего, собственно, хочет она сама, помимо того, чтобы оправдать ожидания родителей.

Руби посмотрела туда, где стояла ее мать. Миссис Тремейн постоянно работала на предвыборную кампанию: она и сейчас агитировала темнокожих присутствующих голосовать за своего мужа, чтобы громче заявить о нуждах Южной части города. Ах, Руби готова была закатить сцену, лишь бы стереть эту гадкую ухмылочку с лица Агаты Лири! Будто угадав намерения Руби, Агата отошла к группке юных леди, важно задрав нос.

Руби знала: Агата намекает на то, что мистер Бартон регулярно навещает ее, Руби, – и тем не менее в голове то и дело всплывали слова, которые девушка подслушала в дамской комнате отдыха на вечеринке, устроенной родителями. Вот почему ее план обязан был сработать на все сто. Когда Руби шла под ручку с мистером Бартоном, все внимание Джона было на ней. Как будто он внезапно о ней вспомнил. Конечно, Руби и Джон не были официально помолвлены, но между ними сложились отношения, которые никак не были связаны с надеждами родителей. Они договорились слегка остыть, пока Джон был на учебе, но Руби никак не ожидала, что он вернется настолько заряженным и сосредоточенным. Похоже было, что он думает только о компании по производству экипажей и хочет выпускать автомобили, а не ездить на них.

Руби знала: чтобы Джон сделал ей предложение, ей необходим Харрисон Бартон. Мистер Бартон был целеустремлен и мил, он хотел войти в общество, стать влиятельным человеком в Чикаго. И он уже сейчас ловил каждое ее слово. «Это будет просто», – подумала девушка. И как только Джон вернется к ней, мистер Бартон может остаться на крючке, а может раствориться в тумане.

Руби рассматривала его, отмечая атлетическое телосложение и то, как тренировочные штаны обхватывают его икры.

Возможно, это даже будет интересно.

И в этот момент мистер Бартон глянул в ее сторону. Он выпрямился, посмотрел прямо на нее. Поднял руку и коснулся козырька бейсболки. Мистер Бартон не видел, как питчер закончил разминаться и принял стойку, готовясь к удару. Не видел, как соперник запустил мяч, отчего зрители притихли. Как мяч полетел к «дому». Треск биты, ударившей по мячу, был для него