не навевал бы воспоминаний. Здесь маленькая семья Эми-Роуз и Клары Шепард приняла новых членов.

«Каково будет мне просыпаться в новом месте? Когда вокруг будут совсем другие люди?» Эта мысль вызывала у нее тревогу, но и приятное волнение тоже.

Эми-Роуз закрыла тетрадь, взяла карандаш и на цыпочках прошла в дверь, ведущую в сад. Резкий ветер хлестнул ей в лицо, остудил щеки, которые разгорячила внезапно нахлынувшая паника. Девушка прошла по заднему двору Дэйвенпортов, стараясь, чтобы ее не было видно из окон, потому что она не должна была бродить по саду так поздно. Эми-Роуз поплотнее закуталась в свитер и сошла с тропинки, вдоль которой пышно зеленела местная растительность и выносливые растения Новой Англии. Миссис Дэйвенпорт гордилась тем, как прижились здесь эти виды: она выросла в маленькой съемной квартирке в Бостоне, от которой было неблизко до Бостонского общественного сада.

Это место служило Эми-Роуз убежищем. Когда дома не стало видно, она встала под раскидистым дубом. Сквозь листву девушка смотрела, как мерцают звезды, и ее сердцебиение возвращалось в норму. Она сможет прижиться на новом месте точно так же, как деревья с Восточного побережья.

– Если бы я не знал, что такое предположение абсурдно, я бы сказал, что ты ходишь за мной по пятам.

Руки Эми-Роуз взлетели к груди. В ярком лунном свете, уложив локти на колени, перед ней сидел Джон. Он встал, и девушка увидела, что его новый костюм помят, а верхние пуговицы рубашки расстегнуты.

– Я не думала, что сюда пойдет кто-то еще, – сказала девушка.

Ее так и тянуло рассмотреть впадинку у основания его шеи, но она заставила себя глядеть ему в глаза. Медленными шагами, аккуратно обходя корни дерева, он приблизился. Эми-Роуз охватил озноб, когда Джон оказался так близко, что заслонил ее от очередного порыва ветра, прошуршавшего листьями и наполнившего воздух запахом скошенной травы и ароматом одеколона ее собеседника с крепкими нотками бальзамина. Девушка сделала глубокий вдох и поборола искушение закрыть глаза.

Джон наклонился и поднял ее тетрадь.

– Бесценная вещь, – заметил он.

Эми-Роуз зарделась под действием его сияющей улыбки и протянула руку за своей тетрадью.

– Хочешь посидеть со мной немного? – У него был такой искренний взгляд.

– Я бы могла ненадолго присесть, – ответила Эми-Роуз.

Она прошла вслед за Джоном к маленькой скамейке рядом с клумбой красных аквилегий. «Идеальный тихий уголок для влюбленных», – подумала Эми-Роуз, сев рядом с Джоном, и почувствовала, как там, где едва-едва соприкоснулись их бедра, тепло его тела согрело ее кожу. Это было так интимно и в то же время уютно, что только смутило девушку еще больше. Эми-Роуз рассматривала профиль Джона. Челюсти его были сжаты, а лоб наморщен.

– Вас что-то тревожит? – спросила она.

«Это не моего ума дело! Я всего лишь прислуга». Но Эми-Роуз не успела себя остановить, и слова сорвались с языка.

Джон потер лицо руками и издал такой тяжелый вздох, что он пробрал девушку до костей. Такое изнеможение она очень хорошо знала.

– Как ты попала в Чикаго? – произнес он, вместо того чтобы ответить на вопрос. Даже в лунном свете Эми-Роуз видела, как глаза его горят любопытством и вниманием. Девушка отвела взгляд. – Извини, но я не знаю. Просто такое ощущение, что ты всегда была здесь, была частью семьи. Я только что понял, что это не так.

– Что у меня была своя жизнь до того, как я переехала сюда?

– Я не хотел тебя обидеть. Просто… в очередной раз осознал, что постоянно думаю только о своих делах… о том, чего хотят от меня родители. А за пределами дома все по-другому. – Джон сжал пальцами нижнюю губу, и внутри у Эми-Роуз будто запорхали бабочки. – Я знаю, они хотят для меня самого лучшего, но я…

Он резко оборвал сам себя, и Эми-Роуз испугалась, что он решил оставить ее здесь наедине с мыслями. В голове крутились предостережения Джесси, кололи ее. Дэйвенпорты будут жить своей жизнью, а она должна жить своей.

– Извини, я тут жалуюсь, что и мать, и отец оба беспокоятся обо мне, а…

Он сделал движение, как будто хотел накрыть ее ладонь своей. Эми-Роуз подумала о недолгом прикосновении в ту ночь на кухне, когда он так спешил на бал Тремейнов. Девушка взяла его за руку и нашла утешение в теплоте его ладони. Джон посмотрел на их руки:

– Мне жаль.

Эми-Роуз вспомнила тот день, когда ее мать похоронили недалеко отсюда. Все организовала миссис Дэйвенпорт. Эми-Роуз практически ничего не помнила с того момента, когда ее мать ушла из жизни, и до той минуты, когда усыпанный розами гроб с ее телом опустили в могилу. Девушка закрыла глаза и увидела свою мать, вспомнила путь, который окончился у ворот «Порта Свободы».

– Я была очень мала, когда мы с мамой приехали сюда. Мы из Сент-Люсии. Этот остров мама всегда называла домом. Я помню только то, что вокруг меня всегда полно было людей. У меня была куча товарищей по играм и взрослых, которые всячески меня баловали, хотя и шептались, что маму обманул какой-то моряк, который никогда не вернется. Они думали, что я ничего не понимаю.

Когда Эми-Роуз вспомнила, что произошло дальше, вверх по спине пробежал холодок. Дождь, ветер, шторм, которые забрали у них все. Голос ее дрогнул, когда она рассказывала об ужасных часах ожидания конца этой бури.

– Когда небо наконец прояснилось, оно стало ярким и прекрасным, будто ничего и не произошло. Бо́льшая часть нашего городка была уничтожена, даже наш дом. Мама сказала, что соседи предложили пожить у них, помочь построить новый дом. Но она ответила, что на острове слишком многое напоминало об утраченных близких.

– Значит, вы почти сразу уехали?

Эми-Роуз кивнула и улыбнулась.

– Мама сказала, что настало идеальное время для приключения. У нас почти ничего не осталось: все наши вещи поместились в один чемодан. Мой отец жил в Джорджии. – Эми-Роуз глянула на Джона. Тот, не отрываясь, смотрел на девушку. Кивнул, ожидая продолжения. – Он был белый американец. Мама часто говорила, что они влюбились друг в друга одним волшебным летом, когда у него был отпуск. Она всегда верила, что он за ней вернется. Писала ему письма, даже когда ответы перестали приходить. В моей комнате хранится целая шкатулка этих писем. На некоторых можно даже теперь рассмотреть рисунок на сургучной печати. Цветок с пятью лепестками и изящная буква G. – Эми-Роуз потеребила потрепанный уголок тетради. На нее накатила тоска, которую она редко позволяла себе чувствовать. – Только когда мы приехали на плантацию его