Возможно в этот самый момент он сдирает с кого-то кожу… или волочит за волосы оставляя кровавый след на снегу у заброшенной заправки… И они просто отпустили их. Не понятно, почему это не решается звонком в полицию. Почему Данил не пристрелил его в том самом супермаркете. А он еще спрашивает… почему она не спит?… Хм… Смешно.

Кое-как движение восстановилось и их темп черепахи сменился на резвый бег. Вопреки ожиданиям, они не едут в сам город, а отправляют машину в тихий пригород. Движение, в котором не особо то и меньше. Машины, люди — все спешат по своим делам.

Проехав людные улочки многоэтажек и торговых центров, машина съезжает в частный сектор. Заборчики на любой вкус и цвет… некоторые упрямо прячут жизнь своих хозяев, какие-то горделиво демонстрируют фасады коттеджей.

Кроссовер сворачивает у глухих ворот и на некоторое время застывает.

— Але, мы подъехали, у ворот. Окей.

Позвонил кому-то Данил. И ворота медленно поехали в сторону, открывая проезд. Кроссовер останавливается на подъездной дорожке гаража двухэтажного дома. Хмурое Питерское небо отражалось в больших зеркалящих окнах. На присыпанном снегом крыльце, переходящем в открытую веранду, виднелись следы обуви и собачьих лап.

Собака. Надеюсь, она меня не сожрет. Лапы огромные.

Данил заглушил машину, отстегнулся и уже открыл дверь.

— Ты тут остаешься? — одна бровь изогнулась в гримасе недоумения.

Хотелось бы…

Саша не хотела признаваться как ей неловко и страшно, как она смущена и напугана. Она не знает, как себя вести и чего ожидать.

Данил сразу достал чемоданы и пошел к входной двери.

— Аккуратно, не поскользнись.

Ноги после дороги…да и не только от нее… плохо слушались и немного ныли. Как всегда, после долгой поездки в транспорте было ощущение, будто только вылез из скафандра и слегка штормит.

Едва они перешагнули порог, как их уже встречали. Мужчина среднего роста, коротко стриженные светлые волосы с проседью, залысины на висках, золотистая оправа очков для чтения. Холодные яркие синие глаза не разделяли улыбку, которая играла на тонких губах. После угрюмой серости погоды помещение казалось параллельной вселенной. Уютно, светло, тепло. Прихожая объединена с небольшой гостиной. Все отделано светлым деревом, светильники с розовыми абажурчиками на стенах, столиках и комоде, в едином стиле с лапистой люстрой, свисающей с высокого глянцевого потолка.

— Как дорога?

— Все пробки были наши.

Мужчины поздоровались крепким рукопожатием.

— А это та самая Саша? Рад приветствовать тебя у нас дома. Игорь Николаевич, можно просто Игорь. Как удобнее.

И Игорь Николаевич протянул большую ладонь девушке.

— Боже! Руки то какие холодные! Ты что в багажнике ее вез?

И он накрыл хрупкую ладошку второй ладонью, блеснув при этом массивным перстнем на безымянном пальце левой руки. На правой при этом было весьма скромное обручальное кольцо из желтого золота. Руки явно не принадлежали трудяге и рядовому мужчине… потому что они обычно не делают аккуратный маникюр с удалением кутикулы и полировкой ногтевой пластины…

— Мама на кухне, — обращается он к Данилу, — готовьтесь…

Данил коротко усмехнулся.

— Ну я так и думал.

— Что ты думал, дорогой? — через гостиную к ним спешила женщина в переднике поверх хлопковой мятной блузки и бежевых брюк.

С ходу она обнимает Данила и, притягивая его за шею, заставляя тем самым наклонится, крепко целует в щеку.

— Я так соскучилась!

Потом она оборачивается к Саше и заключает ее в легкие мимолетные объятья. От нее пахнет изысканным парфюмом и едой. Сама она миниатюрная и хрупкая, может излишне худа, но вместе с тем ухожена и интеллигентна.

— Добро пожаловать! Можешь обращаться ко мне просто Вера. Мы за европейский стиль, без отчеств…они старят, — она морщится на последних словах, но не перестает улыбаться и кладет руки на локоть…мужа? — Обед вас уже ждет.

— Мы только умоемся и переоденемся с дороги. — Повернувшись к Саше добавляет. — Вещи потом разберем, а то она с тарелками к нам сама придет, если не спустимся в ближайшее время.

Закатывает глаза заканчивая фразу и забирает Сашину куртку, пристраивает ее на вешалку, отправляет в шкаф-купе. Она в свою очередь нервно теребит край рукава джемпера и покусывает губу.

— Мы не знали, как вы захотите остановится, но приготовили, Данил, твою комнату. Правда, комната Кристины свободна и, если что…можно воспользоваться ей.

— Хорошо, — Данил берет чемоданы и кивком головы приглашает Сашу следовать за ним.

Лестница на второй этаж идет из гостиной. Деревянные ступеньки покрыты ковролином и не скользят.

Наверху по обе стороны коридора несколько дверей. Проходя мимо одной в середине Данил кивает:

— Туалет. Следующая ванная.

Коридор утыкался в нужную им дверь. Толкнув ее, Данил заносит чемоданы и ставит их в стороне.

Посередине комнаты — двуспальная кровать, вдоль одной из стен шкаф, вдоль другой — полки с книгами и всякими мелочами, под окном большой письменный стол.

Возня в чемоданах проходит в тишине. Саша в раздумьях перебирает небогатый гардероб и вытаскивает коричневое шерстяное платье, которое ни разу еще не одевала. И когда Данил выходит умыться, быстренько переодевается в комнате. Платье в меру свободное, слегка приталенное, с воротом как у водолазки и длинным рукавом, подол чуть выше колен. Плотные черные капроновые колготки и махровые носки.

— Значит, с размером и фасоном угадал, — правым уголком губ улыбнулся вошедший Данил.

На лице поблескивают оставленные капельки воды. Щетина стремиться стать бородой, утреннее бритье он сегодня пропустил, а сейчас, наверное, не было сил на это.

Саша быстренько берет полотенце и забегает в ванную, умывается теплой водой и мечтает вместе с ней утечь сквозь слив раковины. Состояние обреченности, пассивный