Все умолкают. Так тихо бывает только перед взрывом. Стоит пошевелиться – и нам конец.

– Доброе, – неожиданно успокаивается Оскар. Он пристально смотрит на Матвея, а затем резко опускает глаза. Связь разорвана. Убийство отменяется.

Громко выругавшись, изобретатель падает рядом с Ольви.

– Начнем, пожалуй, – чешет в затылке гость из прошлого. – Поздравляю вас с успешным выполнением задания…

– Я бы так не горячился, – охлаждает его пыл Матвей.

– Проясним это позже, – обещает Оскар. – Сейчас о карме. Запас будет обнуляться быстрее обычного, потому что мы балансируем на лезвии. Прогуляйтесь по приграничному полю, возьмите – украдите, если точнее, – себе флешки. Пароли вы вчера нашли. Но помните: зеркало, которое покрывает землю, – кармопотребитель. От него заряжаются «плоды».

За обсуждениями пролетает час. Альба больше не поет – что-то царапает на стене. Я напрягаю зрение.

«Динь-дили, дили-дон. Это все сон».

Ты права, подруга. Наше настоящее замерло, когда нам было девять. Это все сон.

Попрощавшись с ребятами, я возвращаюсь в реальность.

Кир хрустит сухарями – кто бы сомневался – с сыром. У меня нет настроения спорить, поэтому я лишь обреченно вздыхаю.

– Как прошло?

– Сегодня вечером заберем карму и уже скоро отправимся в третий блок.

– Точно?

Я хлопаю его по плечу.

– Более чем.

– Как себя чувствуешь?

– Отлично. – Я закатываю глаза. – Ты не моя мамаша. Чего паришься?

– Не смешно.

– Тебе ведь известно, ради чего я это затеяла.

– Сова, очнись! – Кир щелкает пальцами у меня перед носом. – С чего ты взяла, что Оскар не кинет вас? Где гарантия?

– Найди мне другой выход.

– Иногда нужно смириться. – Он отбрасывает пачку с сухарями.

– Как ты можешь?!

– Мы друзья? – Это чужой голос, слишком холодный для Кира. Слишком жестокий.

– О чем ты? – Я прижимаюсь лбом к его виску. – Конечно, друзья.

– И никаких тайн? – улыбается он, поворачиваясь ко мне.

– Никаких.

– Тогда что это? – Отстраняясь, Кир вытаскивает из кармана помятый лист бумаги, бросает его мне и вскакивает. – Что это, Сова?!

Я касаюсь взглядом имен тех, чей таймер уже запущен.

– Кир, послушай…

– Нет, Сова! Я не хочу тебя слушать! Ты… – Он пинает коробки. Поднимается столб пыли. – Ты не сказала!

– Я не успела. Не успела.

– Врешь! Ты и не собиралась!

Я до боли закусываю губу.

– Да, вру. Ты прав. Наверное, боялась.

– Утешители бы тебе помогли. – Сквозь лед пробивается прежний Кир.

– Нет. У меня есть шанс вылечить Эллу. Если получится – вылечусь и я.

– Спустись с небес!

– Кир…

– Я думал, мы друзья.

– Друзья!

– Уходи, Сова. Гробь свою жизнь, пожалуйста! Но не у меня на глазах. И кстати, Карину уволили. – Он выбегает из штаба и хлопает дверью.

Я стискиваю зубы и проглатываю обиду. Пора возвращаться домой. Переодевшись в толстовку и забрав костюм Утешителя, – оказывается, Кир вчера все постирал, – я несусь к небоскребам. Надежда догнать его по пути гаснет.

Оставшиеся полдня я пересматриваю наши с Киром видео.

Не обижайся. Незнание – благо.

С ребятами я встречаюсь в полночь у приграничья. Каждый из нас прихватил с собой по рюкзаку.

Пыльная широкая дорога с обеих сторон зажата умирающими недостроенными зданиями. Она ведет к столам, чьи тонкие ножки впиваются в зеркальное поле. Флешки на поверхностях накрыты стеклянными полусферами. Вдоль стены, оберегающей от жизни за, тянутся камеры, но нам все равно: мы в непозволительно больших белых костюмах. Мы вновь безликие роботы.

– Подождите здесь, – бросает через плечо Матвей. – С вашей планемией только по таким местам шляться.

– Эй! – Я обгоняю парней и преграждаю им дорогу. – Мы же команда! И не стоит беспокоиться за мое самочувствие. Я не маленькая!

– Шейра, он прав, – вмешивается Альба. – Они помнят о четверке сбежавших и будут искать нас. А двоих Утешителей, пришедших ночью за кармой для тяжелобольных, никто не заподозрит.

– Да идите вы!

– Успокойся, красотка, – покатывается со смеху Ольви. – Я не хочу лицезреть твое худшее из настроений.

– Придется.

Я сажусь на ступеньку одноэтажного дома. Изредка скрипят ставни – недостройка плачет.

Меня вряд ли кто-то заметит, зато я увижу все: троих Утешителей, работающих на горизонте, наших ребят, остановившихся у крайнего стола, отражения луны и звезд в стеклянных полусферах.

Ветер спит, и мне кажется, что весь мир слышит мое дыхание.

Альба опускается рядом и достает из рюкзака два кусочка бисквита. Воздух наполняется ароматом ванили.

– Да, я все еще учусь на повара. Будешь?

Я не сдерживаюсь и нервно хихикаю.

– Хочешь меня отравить?

– Зря ты так. – Альба снимает маску. – Он очень любил выпечку.

– Да, я помню. Особенно бисквиты.

– До маминых мне далеко, но я обязательно научусь. После Университета открою ресторан. Как жаль, что он не оценит. – Она упирается взглядом в ботинки. – Шейра, я… постараюсь не вспоминать о прошлом. Но ты знаешь, как это сложно.

– Назови его по имени.

– Что?

– Почему ты не называешь его по имени?

– Не понимаю.

– Ник. – Я впиваюсь пальцами в ее плечо. – Чего ты боишься? Скажи!

– Ник…

– Ответь, кто его убил.

– Ты сошла с ума!

– Нормальным здесь не выжить. Скажи, Альба. Кто его убил?

– Зачем? – Она вот-вот заплачет. – Что ты вытворяешь, Шейра?

– Скажи!

– Ты! – выплевывает она. – Ты, ты, ты! Но нам придется работать вместе, как бы тебя это ни раздражало!

Индикатор Альбы начинает гудеть. Она надевает маску и закатывает рукав. Ярко-красное свечение тонет в ночной мгле.

– Что это такое, черт подери? – бормочет моя бывшая подруга. – Я обновляла запас дома. Полчаса назад.

Волосы Альбы плавно обесцвечиваются.

Нет, не сейчас. Я нуждаюсь в твоей ненависти.

Я оглядываюсь на поле: парни «обработали» первый ряд и идут ко второму.