мою дерзость, Командующая, – искренне извинился Чарли, склонив голову.

Алый взгляд перестал замораживать.

– Слышал сказание о стражах, хранящих мир от разрушения? – произнесла Дженнет.

Невидимка напряг память, но та лишь пожала плечиками.

– Видимо, я прогулял это занятие по истории, – ответил он.

Валкери едва заметно скривилась.

– Твои шуточки уже достали, – проговорила она, но без угрозы.

– Древние считали, что люди, в сущности, – то же стекло. Хрупкие. Прозрачные и мутные, цветные и бесцветные, – заговорила Элейн, отрешенно смотревшая в сторону все это время, – А наш мир – как ваза из дутого стекла. Она крепкая, её сложно разбить. Ни в какое сравнение с обычным стеклом.

Лучница сделала небольшую паузу.

– Но есть те, кто знают, что достаточно лишь взять крохотную иголку, – девушка сжала кулак, – и просто позволить ей упасть острием на дно…

Элейн резко разжала кулак.

– … Как ваза разлетится на тысячу крошечных осколков.

У Чарли пересохло в горле.

– Существо в подвале… Игла? – ошеломленно вымолвил он.

Лучница грустно улыбнулась.

– У него есть имя, и он не игла, – покачала головой она, словно позабыв, что к её горлу приставлено лезвие.

– Ра… – произнес невидимка.

Дженнет нахмурилась.

– Амун-Ра, – поправила его Элейн, – Он не игла, он огромная шипастая булава, которая легким взмахом сотрет эту вазу в порошок с любого угла и ракурса, когда только захочет.

На мгновение воцарилась тишина. Слышен был только ветер, гоняющий одинокие клочки бумаги.

– Который это по счету Седэн? – скальпелем разрезал покров тишины голос Дженнет.

Собранные в хвост алые волосы затрепетали на ветру.

«Что она такое говорит?» – скользнула ошалелая мысль у Чарли в черепе.

– Четвертый… Может пятый. Летописи были утрачены. Я видела лишь два, – глухо ответила страж Амун-Ра.

– Элейн… – с сожалением произнес Чарли.

– Замечательная история! Я почти заплакал, браво! – послышался сопровождаемый насмешливыми аплодисментами мужской голос неподалеку.

Чарли и Элейн от неожиданности вздрогнули. Дженнет моментально убрала клинок от шеи лучницы и, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках источника звука, ловко спрыгнула с камня.

Скаут напряг все чувства, пытаясь отыскать угрозу. В руке уже блестел кинжал. Логика подсказывала, что кто-то пользуется схожей с его даром маскировкой.

Внезапно, пространство в десяти шагах от него исказилось, дернувшись, словно желе, и прямо из воздуха материализовались четверо. Трое мужчин и одна девушка.

Чарли быстро окинул их взглядом, оценивая опасность.

Первый, автор недавно прозвучавшей фразы, стоял в центре, на один шаг впереди остальных. Лет тридцать. Широкие темно-синие штаны болтались на нем, как на вешалке. Разукрашенный десятком мудреных татуировок, его обнаженный торс не нуждался в одежде. Левая половина черепа выбрита, а на правой торчком расположились длинные синие волосы.

Второй стоял слева от синеволосого. Его тело скрывал дутый черный балахон, из-под которого виднелись старые потрепанные штаны и сандалии. Лицо его было изрезано шрамами, как испещренная трещинами сухая земля.

Третий выглядел старше и серьезнее своих товарищей. Сорок, может, сорок пять лет. Бурые брюки, обыкновенная, темно-коричневая футболка с коротким рукавом. Руки до локтя были замотаны в эластичный бинт, а голову украшала огненно-рыжая шевелюра. Рядом с ним, словно прячась за его спиной, робко выглядывала невысокая, светловолосая девушка, в серой короткой юбке и в такого же цвета кофте с длинным рукавом.

– Подавители? – обратился к Валкери Чарли, не отводя взгляда от вынырнувших из ниоткуда Одаренных.

Дженнет стала рядом с невидимкой. Лезвие её клинка угрожающе засверкало на солнце.

– Хуже. Гвардия Кинертона.

Глава 12. Смерть не отбрасывает тень

Ганс врезался в окно, и стекло за его спиной с упругим хлопком лопнуло, осыпая пол градом мелких, но острых как бритва осколков. Оборотень с грохотом влетел в дом и покатился кубарем, попутно теряя звериные черты. Пролетев полкомнаты, он, с горем пополам, затормозил о тройку ваз с цветами. Медленно, с усилием, Ганс перевернулся на бок и попытался приподняться. Руки предательски дрожали, а вокруг все вертелось и скакало как в дурном сне. Голова протяжно гудела, а по затылку растеклось что-то теплое. Красная капля с тихим шлепком упала на пол. За ней последовали еще несколько.

Ганс, скривившись, притронулся рукой к влажному затылку.

– Черт… – прошипел он, не способный сейчас на более заковыристое ругательство.

Снаружи доносились звуки борьбы. Лео сражался с неизвестным противником в одиночку.

– Проклятье! Элейн, как же ты, мать твою, не вовремя свалила с этим невидимым идиотом! – продолжил ругаться оборотень, с трудом встав с колен.

Все окружающие его вещи слегка двоились и перемещались, но стоять Ганс уже мог.

Внезапно, снаружи раздался громкий визжащий звук, словно кто-то резко чиркнул ножом по тонкому железному листу или стеклу. В ту же секунду входная дверь с сухим треском взорвалась морем деревянных щепок, а вместе с ней посыпалась и часть прилегающей стены. В дом ворвалась песчаная буря, сметая все на своем пути, а следом за ней рой бурлящих как кипящий мазут теней. Из песка, прямо перед Гансом, возник тот самый человек, который на них напал. Резко выкинув ладонь вперед, он сильно толкнул Ганса в грудь. Едва вставшего на ноги оборотня сорвало с места и швырнуло в сторону. Ганс влетел в жалобно хрустнувший книжный шкаф с зеркальными дверцами. От удара у коротышки помутнело в глазах, а сознание едва не выключилось. Не теряя ни секунды, враг как привидение поплыл к распластавшемуся в бесформенной куче досок и осколков оборотню, занося змеевидный кинжал. Однако, Лео оказался быстрее. Буквально за мгновение, он вырос из теней, загораживая собой Ганса. Скайл выставил руки вперед, чуть согнув их в локтях. Тени окружающих предметов дрогнули, а затем, изогнувшись, как дикая кошка перед прыжком, устремились к рукам Лео, сгущаясь и образуя сферу. Клинок песчаного воителя, рассекая воздух, вошел в сгусток теней и остановился, завязнув там, как легкомысленный охотник за Джазби в зыбучих песках.

Ганс, с усилием приподняв голову, обратил взгляд на происходящее. Тело болело до тошноты, легкие горели огнем, и каждый вдох был подобен пытке. Но все же оборотень выдавил из себя подобие улыбки.

– Попался, мразь, – чуть-чуть приподнявшись на локте, сказал Ганс.

Песчаный убийца дернул руку назад, но у него ничего не вышло, Лео крепко связал его тенью. Кучерявый страж Амун-Ра был айсберг, но с душой поэта. Он назвал свой лучший прием – теневой саркофаг. Именно в саркофаге сейчас увяз песчаный воин. Притягивая тень как магнит, Лео спрессовывал её в несколько сотен раз, делая невероятно плотной и вместе с тем упругой. На одну такую небольшую сферку уходила вся тень в радиусе нескольких километров. Этот прием сжигал все