Ты не ищи страданья,

Беда нагрянет сама.

А если выдержишь испытанье,

Беда эта – благо тогда.

(Стихи Олега Григорьева.)

Я наморщил лоб.

Уж не подражание ли это стихотворным опусам Нострадамуса, которые считаются зашифрованными прогнозами будущего? И не ко мне ли обращено это поедание?

«А если выдержишь испытанье, беда эта – благо тогда».

Хм…

Может быть, именно подобное со мной и происходит, если кто-то выбрал меня в качестве объекта эксперимента?.. Хотя на научный эксперимент это не очень похоже. Нет, конечно, всякие там психологи, социологи, медики в принципе способны на то, чтобы проводить опыт с участием постороннего человека, заранее не предупрежденного об эсперименте. Допустим, чтобы выявить спектр наиболее типичных реак-. ций на нетипичные ситуации. «Эксперимент». С большой буквы. Той самой, которая входит в состав аббревиатуры «САВЭС». Тогда «С» – это «станция». Или «система». А вот что такое «А» и «В», нипочем не догадаться.

Какая-то цитата назойливо крутилась у меня в подсознании. Я поднатужился и выудил ее на поверхность.

«Эксперимент есть Эксперимент. Именно Эксперимент – не экскремент, не экспонент, не перманент, а именно Эсперименте…

Словно прочитав мои натужные мысли, в глубине коридора кто-то гнусно хихикнул. Я вздрогнул и напряг зрение, всматриваясь в анфиладу стеклянных дверей. Но там, естественно, никого не было.

Нет-нет, не очень-то это похоже на эксперимент. Ни один научный метод не может быть таким жестоким по отношению к людям. Если это, конечно, действительно научный эксперимент.

А если создатели Здания – не ученые, то тогда прав этот Севериан Супагин, и максимум, на что мне следует уповать, – так это на то, что речь идет об испытании. Практический тест моих эвристических способностей – так, кажется, по-научному это называется? Возможно, незримые организаторы всего этого бедлама проверяют меня, но не «на вшивость», как принято говорить в таких случаях, а на… На что? На психологическую устойчивость к внешним раздражителям? На способность решать логические задачи? Или просто – на выживание?

Однако целью любого испытания должен являться отбор достойных для выполнения какой-нибудь суперважной миссии. Что-нибудь вроде полета на Марс или набора кандидатов в школу по подготовке спецагентов а-ля Джеймс Бонд.

А если я не хочу ни лететь на Марс, ни становиться профессиональным шпионом? Они не имеют права так вольно обращаться с гражданами свободной страны! Я хочу жить так, как мне нравится! У меня свои виды на будущее, и я не собираюсь ими поступаться!

Поэтому мне наплевать, какие выводы относительно меня будут сделаны! Пусть мне ставят жирную двойку или даже единицу, главное – чтобы этот долба-ный экзамен быстрее закончился!..

Невидимый телепат, обретавшийся в недрах Здания, вновь дал о себе знать. На этот раз он издал такой душераздирающий хохот, что у меня мороз прошел по коже. И теперь уже этот разнузданный смех раздавался из-за угла коридора за моей спиной.

И тогда я окончательно слетел с катушек.

Не помню, что я выкрикивал, задрав лицо к камерам слежения, спрятанным на потолке, какие проклятия посылал в адрес моих мучителей. Я содрал со стенда бумажки, порвал их на мелкие кусочки и раскидал по полу. Потом сорвал со стены сам стенд и долго, с садистским наслаждением топтал его до тех пор, пока он не превратился в груду щепок. Наверное, это была обыкновенная истерика.

Самое гнусное заключалось в том, что они и ухом не повели в ответ на мою выходку. И даже не стали прибегать ни к каким звуковым эффектам. И не возникли ни в воздухе, ни на стенах светящиеся надписи, посредством которых мне указали бы путь к выходу. И не раздался «голос свыше», чтобы успокоить и вразумить меня. Мне словно давали понять, что экспериментаторам наплевать на мои истеричные требования. Что это они диктуют здесь свою волю, а не какие-то жалкие подопытные крысы.

В конце– концов я успокоился. На смену нервной взвинченности пришла опустошенность. Мне стало все равно, что со мной будет.

И я побрел, сам не зная куда, чисто инстинктивно. Как механическая игрушка.

Я тащился, открывая подряд все двери, какие только можно было открыть, пока не обнаружил выход на лестницу.

Здесь меня караулил очередной сюрприз. С этажа, который я принимал за самый верхний, лестница уходила не только вниз, но и наверх!

Неужели там все-таки есть выход на крышу?! Сбросив с себя апатию, я поднялся по ступеням на следующий этаж, потом еще на один. А лестница все еще вела наверх.

Что за чертовщина? Ведь не может же быть, чтобы это проклятое здание постоянно росло, как дерево! Да еще так быстро!..

Конечно, нет. Я убедился в этом, поднявшись еще на два этажа и только там обнаружив конец лестницы.

Чтобы полностью подтвердить свою догадку, мне пришлось пройти по всему верхнему этажу. Он самый, двадцать пятый. Вот и приемная. Только рукописная табличка на закрытом окошке о том, что приемщица куда-то ушла и вскоре вернется, уже пропала. Сняли за ненадобностью, наверное.

Вот, значит, как. Во всем виноват этот взбесившийся лифт. Кнопки на его панели управления не соответствуют этажам – видимо, кто-то предусмотрительно поменял местами контактные провода. И, следовательно, нет никакой гарантии, что, нажав кнопку нужного этажа, ты именно туда и приедешь.

Конечно, на досуге можно попытаться разобраться, как именно переназначены кнопки, но это потом. А сейчас мы сделаем вот что…

Я вошел в один из незапертых кабинетов, по-хозяйски залез в стол и обыскал все ящики. Мне повезло: в верхнем ящике стола среди разного канцелярского мусора я нашел полусточенный карандаш. А порыскав по шкафам, нашел целую пачку чистой бумаги.

Все эти находки я сунул в сумку.

Огляделся в поисках, чем бы еще здесь поживиться, и только теперь заметил, что компьютер, который стоял на боковом столике, включен. Нет, экран его не светился, но зеленый индикатор включения на системном блоке время от времени подмигивал, свидетельствуя о том, что машина находится в режиме standby.

Может быть, этот агрегат подключен к Сети? Вряд ли, но проверить не мешает.

Я глянул на заднюю стенку системного блока. Никаких сетевых кабелей не видно.

О'кей, покопаемся хотя бы в записях на жестком диске.

Я ткнул наугад в одну из клавишей на клавиатуре,« жидкокристаллический экран монитора ожил.

Стандартная заставка Windows-2015. Так, посмотрим на рабочий стол. Хм, похоже, что, кроме операционной системы и обычного набора прикладных программ, на диске больше ничего нет.

Тогда проверим наличие скрытых файлов.