Да уж… Древние говорили: человек человеку – волк. А у нас человек человеку – урод.

– А как там ваша Женя? – вдруг спросил Руслан.

– Хорошо Женя. Выходит замуж, – сказала Мила резковато.

– Правда? Жаль…

– Почему это тебе жаль?

– Всегда жаль, когда такие удивительные девушки выходят замуж.

Мила готова была вскинуться, но почувствовала, что рука мужа деликатно сжала ее локоть.

– Руслан Романович, – улыбнулся Михаил, – я думаю, вам не стоит беспокоиться о судьбе моей племянницы.

* * *

Женя чувствовала себя очень странно. Будто спала, а теперь вдруг проснулась, и все закрутилось, понеслось. Как в скором поезде, когда пейзаж за окном сливается в стремительные полосы, и остается только ехать по назначению, или спрыгнуть и погибнуть.

Дав Долгосабурову согласие, она предвкушала долгую помолвку и постепенное сближение, но он распорядился иначе. Константин готов был вести ее под венец на следующий же день, задержка оказалась только за платьем. Наталья Павловна категорически заявила, что до свадьбы не возьмет с жениха ни копейки. Одеть невесту – ее почетная обязанность, которую она не намерена уступать никому.

Целую неделю триумвират, состоящий из Натальи Павловны и двух ее старых подружек, обмерял Женю, чертил, кроил, резал и строчил.

Платье получилось замечательным! И буфы, и треугольный лиф, и шнуровка – в точности, как на картинке из Жениного детства.

Мила повела ее покупать белье. Когда они перебирали лифчики, Женя заметила, как что-то жесткое, неприятное промелькнуло вдруг в лице ее уютной тетушки. Она будто смотрела на Женю глазами Константина, будто прикидывала, в каком виде она больше всего ему понравится. Ей захотелось все прекратить, отменить свадьбу, но, как случайно севший не в тот поезд человек не может рвануть стоп-кран из-за неловкости перед другими пассажирами, так и Женя боялась сказать: я передумала.

Долгосабуров закрыл книжный магазин, – наверное, директор торгового центра все-таки его уговорила, – и Женины вечера стали свободными. Она не знала, как распорядиться этим временем. В подготовке к собственной свадьбе она оказалась лишней. Иногда ее о чем-то спрашивали, но как-то мимоходом, и Женя кивала, не вникая, чего от нее хотят.

Константин спросил, куда она хочет отправиться в свадебное путешествие. От мысли, что она окажется вдвоем с чужим человеком в чужой стране, у Жени закружилась голова.

И он, кажется, понял. Станем путешествовать, когда привыкнем друг к другу, улыбнулся ее жених. И за это Женя почувствовала к нему прилив благодарности.

Вдвоем они оставались редко. В ритуальных чаепитиях участвовала вся семья. А на каток теперь вместе с ними ходил Валера, Константин сам его позвал. Звал и Вову, но того не пустила Наталья Павловна: пианист не может рисковать переломом руки.

Катание неожиданно сблизило Женю с младшим братом, она вдруг вспомнила, как любила их обоих, маленьких. Как они пахли молочком, какие были крепенькие, ласковые. Как бегали, смешно топоча, и басовито ревели. И как она гордилась, что с ней привередливый Валера хорошо кушает. Потом, взрослея, все трое становились каждый сам по себе. Но любовь, оказывается, никуда не делась.

Константин спрашивал, что бы она хотела от свадебной церемонии, шутил: любой ваш каприз за наши деньги! А Женя робела попросить то, что ей действительно было нужно – немного больше времени.

Иногда она мечтала о каком-нибудь форс-мажоре. Но ничего не происходило, свадьба неумолимо приближалась. А она даже никак не могла перейти с женихом на «ты». Константина это забавляло, иногда он тоже называл ее на «вы», и от этого их отношения казались Жене совсем уж ненастоящими.

Никогда она не чувствовала себя такой одинокой, как накануне свадьбы.

* * *

Проснувшись в день бракосочетания, Женя неожиданно перестала волноваться. Последний раз она встает с этой кровати, умывается, глядя в это старое зеркало. Но теперь, вблизи, предстоящие перемены казались ей не столь глобальными, как раньше.

Она встала под душ и хорошенько растерлась мочалкой, потом вышла в гостиную, где ждали Мила с Натальей Павловной.

Наталья Павловна принесла ей легкий завтрак и заставила съесть все, «до последнего кусочка». Женя подчинилась, но так и не поняла, что было у нее в тарелке.

Потом пришли подружки Натальи Павловны. Вся компания набросилась на Женю, стала ее причесывать, одевать и накрашивать, словно куклу.

Женя безучастно подчинялась, думая о том, что этим радостно оживленным старухам, в сущности, нет до нее никакого дела. Она для них – лишь повод, чтобы оживить воспоминания о собственной молодости. Умиляются, вздыхают и восхищаются они сейчас не ею, а некоей абстрактной невестой, которая живет в каждой женской душе.

В зеркале она увидела незнакомую девушку со сложной прической из кос и в сказочном платье. Именно такой принцессой она в детстве мечтала стать.

Позвонил шофер, и Женя, подобрав юбки, осторожно спустилась в «Мерседес». С ней сели Наталья Павловна и Мила, остальные разместились во второй машине. Лимузины с цветами и кольцами были отвергнуты опекуншей как «невыразимая пошлость».

Это были последние связные воспоминания Жени, дальше все сливалось в тумане разрозненных видений. Вот Константин в безупречном черном костюме встречает их у дворца бракосочетаний, вот ее родные сливаются с его компанией, и Женя знакомится, кивает, хотя не видит лиц. Вот они расписываются в каких-то книгах, вот едут в церковь. Стоят перед алтарем. Обмениваются кольцами. Женя вдруг вспоминает, что нет хуже приметы, чем уронить кольцо, и замирает. Но все обходится.

Потом свадебный завтрак в ресторане гостиницы, принадлежащей компании Долгосабурова. Роскошный дубовый полумрак, сдержанный блеск посуды, бесшумные официанты-призраки.

«Горько» никто не кричал, это еще пошлее, чем кольца на капоте. Звучали тосты, Женя подносила к губам хрустальный бокал, но не пила. Боялась захмелеть с непривычки.

Наконец, выждав приличное время, новобрачные покинули ресторан. Судя по звукам, которые они слышали в ожидании лифта, после их ухода праздник сразу оживился.

Лифт привез их на последний этаж гостиницы. Долгосабуров, поддерживая Женю под руку, повел ее в конец коридора, подошел к двери номера, вставил магнитную карту. Женя вошла, остановилась посреди комнаты и повернулась к нему. Его рука нашла ее руку. Женя посмотрела ему в лицо – кажется, первый раз за сегодняшний день. После всех церемоний и обрядов Константин стал для нее каким-то нереальным.

Заметно волнуясь, он осторожно обнял ее, привлек себе на грудь. Она почувствовала, как его губы мягко касаются ее макушки. Потом отпустил ее, дошел до окна, зачем-то посмотрел на часы.

Номер был просторный, двухкомнатный. За приоткрытой внутренней дверью Женя увидела отражавшуюся в зеркальном шкафу кровать.