— Смотри, — говорю, — никому дверь неоткрывай. Хотя здесь тебя не найдут. Можешь отдохнуть спокойно. К тому временимы уже перешли на ты. — Спасибо тебе, — говорит она, — за всеспасибо, — и вдруг наклоняется и тихонько так целует меня в губы. Менясловно молотом ударили. Никогда в моей жизни не было такого поцелуя. Я стою,как дурак, и смотрю на нее.

— Ну иди же, — говорит она и улыбается.

Я сразу выскочил за дверь, словно школьник, впервые в жизницелованный. И еще я скажу — все купленные бабы не стоят даже пяти долларов. Нето это, не то. Даже втроем они мне меньше удовольствия доставляли, чем этотосторожный короткий поцелуй. Вот тогда я и решил — не будет у меня большеникогда в жизни этих «бабочек». Противно и грязно. Не хочу.

К метро я подъехал без пяти семь, но, видимо, такойвзволнованный был, что даже не заметил, как Сурен появился. А надо былозаметить, иначе потом все бы так не сложилось. Он сел ко мне в автомобиль счемоданчиком в руках и спрашивает. — Все нормально прошло. Убралее? — Конечно, — отвечаю, — давай деньги. Он улыбается так гадкои вдруг достает пистолет с надетым глушителем и прямо мне в бок.

— Сука ты, — говорит, — подставка дешевая.Одну бабу убрать не смог. И своего «диспетчера» обманываешь. За такие дела яйцаживьем отрезают, знаешь ведь, обманывать нельзя.

— А с чего ты взял, — спрашиваю, — моя праваярука лежит на переключателе скоростей, и он ее видит, даже пошевелить не могу,не то, что пистолет достать.

— Звонила твоя сучка из Люблино своей знакомой, —отвечает Сурен, — вот ее и засекли. А тебе, видимо, понравилась она. Ирешил сначала потешиться. Только напрасно ты меня обманул. Теперь и тебе конец,и ей. Ребята уже поехали. Лучше бы он мне этого не говорил. Любой из них всегдаменя недооценивает, считая, что я однорукий инвалид. А я левой пользуюсь нехуже, чем правой. Он то не ожидал такого. Вот левой рукой я ему и двинул поморде, а правым локтем пистолет отодвинул, и выстрел уже в сидение попал. А налевой у меня протез, так он сразу и отключился. Для верности я его еще разударил, а потом наручники Ирины на него одел и на заднее сидение бросил.

Как я летел обратно домой, знают только гаишники. Три иличетыре машины из-за меня столкнулись, еще некоторых я довольно сильнопоцарапал. Но доехал до своего дома довольно быстро. Достаю пистолет. Во дворевсе тихо. Поднимаюсь по лестнице. По-прежнему все тихо. И лифт, конечно, неработает. А на моей лестничной клетке дверь чуть приоткрыта. Как только яувидел это, у меня прямо сердце остановилось. Тихо подошел, дверь открываю —тишина.

Прошел дальше. А в комнате Ирина лежит. И две дырочки у неетам, где сердце. Лежит в подаренном мною платье. И на лице страха никакого нет,такое спокойное лицо, такое мягкое. Я обхватил голову руками и тихо вою, тихотак, чтобы соседи не услышали. Как волк в лесу, думаю, боль меня отпуститнаконец. А она проклятая еще сильнее сердце сдавливает.

Даже когда руку потерял, такой боли не испытывал. Сижу я надее трупом и вспоминаю, что ни разу так и не поцеловал ее. Наклонился и вернулей такой же короткий поцелуй. Первый и последний в жизни. Еще в теплые губы.Что они ей такого сказали, чтобы двери открыла, я не знаю. Может, про меня чтонаплели. Но она им открыла и получила сразу две пули в сердце.

Поднялся я затем. Не может у нас быть близких и родных. Неможет. Слишком удобная мишень, слишком мы близко к смерти ходим. Посмотрел я нанее еще раз и вышел из квартиры, закрыв дверь на все замки.

А в машине Сурен уже пытается зубами двери открыть. Ивзгляд, такой страшный, понимает ведь, что я с ним делать буду. Я его отвез внебольшую рощу. Нож достал. Вытащил его из машины.

— Теперь я тебя по кусочкам резать буду, — сообщаюему.

Он как только на меня посмотрел, все понял. Я потом взеркало две недели глядеть не мог, оказывается, седой весь стал. Он сразузакричал. — Не нужно. Все расскажу, сдам тебе ее убийц. И действительнорассказал. Оказывается, тот подполковник большой милицейский чиновник вминистерстве, а убивал Ирину второй киллер, нанятый тем же Суреном.

И хотя «диспетчер» не должен давать адресов своих людей, ноСурен мне сразу сдал моего «коллегу». Только поэтому я не стал его мучить.Просто пристрелил и тело выбросил в кусты.

Не везет мне с «диспетчерами». Хотя Игорь был очень хорошийпарень. Да и Рябой был нормальный мужик, пока с Резо не связался. А вот Суренмне всегда не нравился. Поехал я к своему «коллеге» на квартиру. И долго ждалего в подъезде дома, ох, как долго. Он, конечно, дилетант был. В лифт вошел, ая забежал туда же. И потом целых три минуты в глаза ему смотрел. И он смотрел,а куда денешься, если пистолет тебе в живот упирается. Все хотел спросить унего, что сказала Ирина перед смертью, что попросила. Но не мог, не хотел,чтобы ее последние слова мне этот мерзавец передавал. Словно он был еедушеприказчиком.

А потом разрядил всю обойму в него. Спокойно так стрелял,чтобы он мучился. Хотя, если разобраться, он ничего необычного не сделал.Только свою, да и мою работу выполнил. Убил «клиента» без мучений и ненужныхиздевательств. Сразу в сердце стрелял. Но от этого мне легче не было.

А потом поехал искать этого мусора. Этого офицера, из-закоторого Ирину убили. Долго искал, пока наконец нашел. Через три дня. Но этаработа мне по душе была. Хотя и бесплатная. Ирину я похоронил сам, нашел ейкрасивое место в лесу, а где, не скажу, я туда всегда хожу, цветы кладу, с нейбеседую и словно мне легче бывает. Словно опять мы с ней на кухне сидим иговорим о чем-то, смеемся, рассказываем.

А подполковник подтянутый такой был, уверенный в себе,красивый. Я его, как зверя, обкладывал, все момента ждал. «Жигули» свои япросто на улице оставил. Их теперь могли засечь, а мне лишние неприятности ни кчему. Потом наконец узнал, что подполковник любит со своей любовницей на дачуездить, отдыхает там.

Выяснил я точно, когда они приедут, и приехал пораньше. Сижув комнате, жду. Он вошел такой уверенный, такой важный. Даже не испугался.Посмотрел на меня, потом своей б…. говорит:

— Видишь, — настоящий грабитель. Забрался к нам дадачу, хочет нас ограбить, — а сам улыбается.

— Нет, — отвечаю, — я не грабитель, я муж тойженщины. — Какой муж, — не понимает он, — при чем тут муж.

И девочка его занервничала, на него зло так смотрит. Я ейпредложил пройти в соседнюю комнату. После того, как пистолет показал, сразусогласилась. Я комнату и запер.

Потом усы снял фальшивые. Не люблю я убивать невиновныхлюдей, хотя эта баба мне не нравилась. Типичная стерва. Но для нее я усынацепил, чтобы потом меня всем описывала. А подполковнику тихо так говорю: — Ямуж Ирины Борисовой, которую убили по твоему приказу. Он побледнел испрашивает: — Какой муж? У нее не было мужа. — А ты и не знал, —отвечаю, — самый настоящий. Вот я и пришел к тебе. Свиделись наконец. Онаведь тебя узнала еще тогда, когда ты в охранников стрелял. И письмо об этом ясегодня утром в ваше министерство отправил. Так что все, подполковник. Нет утебя никаких шансов. Если я не убью, свои посадят.