Пес оскорбился и ушел в коридор, откуда вскоре возвратился, держа в зубах изжеванный футляр от фотоаппарата Рене, виляя хвостом и глядя на хозяина подобревшими глазами.

– Так тебе и надо, – засмеялась за спиной у растерявшегося супруга Мари. – Он вас приучит к порядку.

Рене прошел в душ и долго стоял у зеркала, разглядывая отросшую рыжеватую щетину на помятом со сна лице.

– Мари, – позвал он, потирая колючий подбородок, – как ты считаешь, не отрастить ли мне бороду?

Мари прыснула:

– Ты явно насмотрелся на нашего заморского гостя. – Она взяла его за лацканы халата, притянула к себе и поцеловала. – Ты у меня и так самый красивый. Но все же кое-чему у Маруфа тебе стоило бы поучиться.

Рене еще раз взглянул на свою умиротворенную физиономию и принялся бриться.

Однако не прошло и двух часов, как они снова поссорились. Размолвка традиционно началась в кабинете, когда Рене спросил:

– Что сказал Доменг? Когда вернется? Он мне нужен.

– Обещал быть к пяти. А в чем дело? Какие у вас опять секреты?

– Никакого секрета нет. Придет Маруф – нам надо кое-что обсудить.

– Маруф? – радостно встрепенулась Мари. – Что же ты молчишь? Пойду переоденусь.

– Ах, ах, – пока еще беззлобно передразнил Рене, – не слишком ли много ему внимания?

– В самый раз! – отпарировала Мари. – Мне приятно общество этого человека. Он-то, по крайней мере, знает, как надо вести себя с женщиной, не в пример тебе. С тобой я давно уже чувствую себя солдатом в юбке.

– Вас не поймешь, – пожал плечами Рене, – то вы боритесь за эмансипацию, то вам комплименты подавай.

– Одно другому не мешает. – Мари откинула со лба прядь волос несвойственным ей женственным движением. – Ты уже, верно, давно позабыл, как надо говорить комплименты. Поучись у Маруфа. Знаешь, что он сказал мне в прошлый раз? – Она кокетливо подняла глаза к потолку. – Уже и не упомню… Ах, да, что-то насчет моего лица. Он сказал: «Где чело это светит, там ночь отступила!».

Рене дернул и уронил увесистый том себе на ноги, вытягивая его из плотного ряда книг на полке.

– Черт! – взвыл пострадавший и запрыгал по комнате на одной ноге. – Ни слова больше, ни слова, или я за себя не ручаюсь! – Он опустился на стул, растирая ушибленную конечность. – Ненавижу! Ненавижу таких бессовестно красивых мужчин!

– Дело не только в красоте, – глядя на облака за окном, возразила упрямица, – в нем есть то, что нечасто встретишь: какая-то особая убедительная мужественность.

Беспокойный взгляд Рене как раз остановился на упавшей книге, которая раскрылась на цветной вкладке с изображением бизона.

– Ага, – злорадно захохотал задетый супруг, бросая на стол открытую книгу, – вот, что ты имеешь в виду!

– Фи, – сморщила носик Мари, – как это грубо и пошло! – Она пошла из кабинета, всем своим видом выражая презрение. Перед тем как выйти, окончательно добила Рене:

– Ненавижу таких бессовестно вульгарных и примитивных мужчин! – и хлопнула дверью.

Целый день они дулись друг на друга, разговаривая сквозь зубы и избегая смотреть в глаза. Лишь по возвращении Доменга в их отношениях наметилась оттепель.

В шесть часов, как было условлено, пришел Маруф. Будто назло Рене, он явился с огромным букетом цветов, сопроводив подарок витиеватыми словесными построениями, в которых луна, как обычно, играла не последнюю роль, после чего с сознанием выполненного долга прошел в гостиную.

Мужчины сели, и Рене огласил план действий:

– Немедленно отправиться в путешествие мы не можем. Придется переждать неделю, пока Доменг сдаст экзамен. За это время я свяжусь со знакомым коллегой в Москве. Он поможет нам в странствиях по Дальнему Востоку. Успеха не гарантирую. Возможно, Метта не пожелает обнаружить себя перед такой большой компанией.

– Вы снова говорите загадками, – сказал Маруф, – не могли бы вы все-таки объяснить, в чем дело?

– Бесполезно открывать вам то, во что вы не в состоянии поверить. Если нам повезет, вы все узнаете на месте. В случае неудачи вы сохраните в душе образ Метты таким, каким его помните.

Вошла Мари:

– Что это вы тут без меня затеваете?

– Дорогая, – объявил Рене, – мы отправляемся в Россию, на Дальний Восток.

– Отлично, когда едем?

У Рене вытянулось лицо.

– Что? – сказала Мари. – Ты намеревался уехать без меня? Ну уж нет! Мы договаривались об этой поездке еще с зимы. Доменг, подтверди.

– Действительно, Рене, – вяло вступился за Мари Доменг. – Ты ведь обещал, что мы поедем все вместе.

Рене забегал по комнате:

– Обещал, ну да, обещал. А теперь считаю, что Мари лучше остаться дома.

Он остановился за спиной у Маруфа, оценивающе оглядывая его густые волосы и широкие плечи.

– Нет, ни в коем случае, – заключил он, – тебе это путешествие не по силам.

Тонкие с изломом брови Мари поползли к переносице, предвещая бурю. Доменг побагровел, сдерживая рвущийся наружу смех. Маруф же, вдумчиво оглаживая меховую бороду, задушевно произнес:

– Я бы только приветствовал участие мадам Мартен в нашем походе. Ее бесподобная кротость и снисходительность будут нам надежной опорой на трудной стезе.

Рене судорожно проглотил выталкиваемые уязвленным самолюбием слова, сосчитал до десяти и, благоразумно решив оттянуть время, сказал:

– Хорошо, хорошо, мы поговорим об этом позже.

После того как гость ушел, супруги начали выяснять отношения. Происходило это следующим образом: Рене, в расстегнутой рубашке, с всклокоченными волосами, выскакивал из кабинета и, выкрикнув довод против поездки Мари, спешно ретировался обратно, нещадно хлопая ни в чем не повинной дверью. Роджер, не выносивший скандалов, с истошным лаем стремглав бросался следом, но успевал облаять опять-таки дверь. Тут из своего будуара выступала Мари и довольно пронзительно сообщала супругу очередное, сложившееся о нем мнение. Роджер поворачивался, со свирепым лаем кидался к Мари, но опять оказывался перед закрытой с громким стуком дверью.

Доменг сидел на поле боя, то есть в гостиной, зажав уши руками, и переводил оливковые зрачки из стороны в сторону в равной амплитуде.

– Это я себялюбец?! – задыхаясь от непритворного возмущения, кричал Рене. – Я беспокоюсь только о тебе! Там огромный дикий заповедник. Разве я похож на сумасшедшего? Я сам не знаю, что нас ждет!

– Эгоист и деспот! Азиат! Ты хочешь запереть меня в четырех стенах! Неандерталец! Как права была моя мама! Все мужчины – домашние тираны!

– Гав-гав! – вторил басом Роджер.

– Стойте! – вскочил наконец Доменг, когда адский шум достиг своего апогея. – Сейчас все соседи сбегутся. Давайте сядем за стол переговоров.