с разбитой челюстью, другого – чуть подальше, задыхающегося, с ушибленной грудью.

– В чем дело? Что случилось? – спросил господин Ленорман.

Жак рассказал, что они с братом наткнулись на какого-то типа, который вывел их из строя, прежде чем они успели защититься.

– Он был один?

– Нет, когда он снова проходил мимо нас, с ним был приятель, поменьше ростом.

– Ты узнал того, кто ударил тебя?

– По ширине плеч мне показалось, что это англичанин из «Палас-отеля», тот, который покинул отель и чей след мы потеряли.

– Майор?

– Да, майор Парбери.

III

После минутного раздумья господин Ленорман произнес:

– Сомнений больше нет. В деле Кессельбаха их было двое – человек с кинжалом, который совершил убийства, и его сообщник, майор.

– Князь Сернин тоже так думает, – прошептал Жак Дудвиль.

– И сегодня вечером, – продолжал начальник полиции, – здесь те же двое. Тем лучше, – добавил он, – у нас в сто раз больше шансов взять двоих преступников, чем одного.

Господин Ленорман подлечил своих людей, заставил их лечь в постель и поискал, не обронили ли что-нибудь налетчики, не оставили ли какой-нибудь след. Он ничего не нашел и отправился спать.

Утром, поскольку Гурель и Дудвили не слишком страдали от своих ран, Ленорман приказал двум братьям осмотреть все окрестности, а сам поехал с Гурелем в Париж, чтобы уладить свои дела и отдать приказания.

Позавтракал он у себя в кабинете. В два часа пришла хорошая новость. Один из его лучших агентов, Дьёзи, подобрал на выходе из марсельского поезда немца Стейнвега, с которым переписывался Рудольф Кессельбах.

– Дьёзи здесь? – спросил Ленорман.

– Да, шеф, – отвечал Гурель, – он здесь вместе с немцем.

– Пусть приведут их ко мне.

В эту минуту раздался телефонный звонок. Это был Жан Дудвиль, из Гарша. Разговор вышел короткий:

– Это ты, Жан? Есть новости?

– Да, шеф, майор Парбери…

– Что с ним?

– Мы отыскали его. Он стал испанцем, – покрасил чем-то кожу и стал совершенно смуглым. Мы только что видели его. Он входил в частную школу Гарша. Его приняла эта барышня… вы знаете, та девушка, которая знакома с князем Серниным, Женевьева Эрнемон.

– Черт возьми!

Господин Ленорман бросил трубку, схватил свою шляпу, выскочил в коридор и, встретив Дьёзи с немцем, крикнул им:

– В шесть часов… встречаемся здесь!

Сбежав по лестнице в сопровождении Гуреля и трех инспекторов, которых он подхватил на ходу, господин Ленорман сел в свой автомобиль.

– В Гарш… Десять франков чаевых.

Не доезжая до Вильнёвского парка, на повороте улочки, ведущей к школе, он велел остановиться. Дожидавшийся его Жан Дудвиль тотчас воскликнул:

– Десять минут назад мошенник удрал по другой стороне улицы.

– Один?

– Нет, с девушкой.

Господин Ленорман схватил Дудвиля за ворот:

– Несчастный! Ты позволил ему уйти! Надо было…

– Мой брат следит за ним.

– Что это дает? Он уйдет от твоего брата. Разве вы в силах?

Взяв управление автомобилем в свои руки, Ленорман решительно свернул на улочку, не обращая внимания на рытвины и колдобины. Очень быстро они выехали на проселочную дорогу, которая привела их на перекресток, где сходились пять дорог. Не колеблясь, господин Ленорман выбрал левую, на Кюкюфу. И действительно, наверху склона, который спускается к озеру, они настигли второго Дудвиля, успевшего крикнуть:

– Они в экипаже… всего в километре.

Шеф не остановился. Пренебрегая крутыми поворотами, он начал спускаться, обогнул озеро и внезапно издал торжествующий крик.

В конце идущей в гору маленькой дороги, открывшейся перед ними, виднелся откидной верх какого-то экипажа.

К несчастью, Ленорман выехал не на ту дорогу. Ему пришлось дать задний ход.

Когда он вернулся к развилке, экипаж все еще стоял на месте. И сразу же, разворачивая автомобиль, Ленорман увидел женщину, выпрыгнувшую из экипажа. На подножке появился мужчина. Женщина вытянула руку. Раздались два выстрела.

Наверняка она плохо целилась, ибо по другую сторону откидного верха показался мужчина. Заметив автомобиль, он изо всех сил стегнул свою лошадь, которая пустилась во весь дух вперед. И тотчас экипаж скрылся за поворотом.

За несколько секунд господин Ленорман завершил свой маневр, отважно ринулся прямо на ведущую в гору дорогу и, не останавливаясь, промчался мимо женщины.

Это была лесная дорога, крутая и каменистая, она шла между частыми деревьями, и следовать по ней можно было лишь очень медленно, с большими предосторожностями. Но какое это имело значение! Впереди, в двадцати шагах, экипаж, своего рода двухколесный кабриолет, приплясывал на камнях, увлекаемый, вернее, удерживаемый лошадью, которая продвигалась осторожно и медленно. Теперь опасаться было нечего, бегство казалось невозможным.

Оба экипажа, трясясь и подпрыгивая, катили сверху вниз. В какой-то момент они оказались настолько близки друг к другу, что у господина Ленормана возникла мысль выйти из автомобиля и бежать по земле вместе со своими людьми. Однако он сознавал возможную опасность в случае торможения на таком крутом склоне и продолжил путь, вплотную прижимая врага, словно дичь, которую держат на прицеле.

– Он у нас в руках, шеф… он наш!.. – шептали инспекторы, возбужденные этой неожиданной охотой.

В самом низу виднелась другая дорога, ведущая к Сене, в Буживаль.

На плоской земле лошадь, не торопясь, пошла рысью посреди дороги.

Автомобиль содрогнулся в неистовом рывке. Казалось, он не катил, а скорее передвигался скачками, словно разъяренный хищный зверь, и вот он, промчавшись по скату, готовый сокрушить все преграды, догнал экипаж, поравнялся с ним, обогнал его…

Проклятье господина Ленормана… Яростные возгласы… Экипаж был пуст!

Внутри никого не оказалось. Лошадь с вожжами на спине спокойно удалялась, наверняка возвращаясь в конюшню какой-нибудь местной гостиницы, где ее арендовали на день.

Задыхаясь от гнева, начальник полиции только и сказал:

– Майор, видимо, спрыгнул, когда в начале спуска мы на несколько секунд потеряли его из виду.

– Нам всего лишь надо обыскать лес, шеф, и мы уверены…

– Что вернемся ни с чем. Ладно, парень уже далеко, и он не из тех, кто попадается дважды за один день. А-а! Проклятье!

Они вернулись к девушке, которая находилась в обществе Жака Дудвиля и, похоже, не особенно переживала из-за своего приключения.

Назвав себя, господин Ленорман предложил доставить девушку домой и сразу же спросил ее об английском майоре Парбери. Она удивилась:

– Он не майор и не англичанин, и зовут его не Парбери.

– А как его имя?

– Хуан Рибейра, он испанец, его правительство поручило ему изучить работу французских школ.

– Хорошо. Его имя и национальность не имеют значения. Он как раз тот, кого мы ищем. Вы давно его знаете?

– Недели две. Он слышал разговоры о школе, которую я основала в Гарше, и заинтересовался моей попыткой до такой степени, что