Я не могу отдыхать.

— Как?!

Я переворачиваюсь. Райан лежит рядом со мной, наверное, яспала как убитая, раз он умудрился не разбудить меня. Он без плаща, чернаяфутболка обнажает его фантастические руки. Так, значит, теперь только я и он,лицом к лицу, на краю резинового мата на полу подвала. Он зарос щетиной, и мнехочется провести по ней руками. Я хочу поцеловать его. Я хочу…

— Элли, — мягко говорит он. — Элли, когда явойду в Дверь…

— Когда мы войдем в Дверь.

В его глазах печаль. Он прикасается к моей щеке.

— Плохая мысль, — говорит он.

— Которая именно? — спрашиваю я. — То, чтособираешься пройти сквозь Дверь без меня, или что ты пришел сюда, чтобы убедитьменя в обратном.

Он улыбается словно нехотя, и все мысли вылетают у меня изголовы. Его рука на моей щеке, большой палец ласкает губы.

— По крайней мере, то, что я пришел сюда, —отвечает он. — Чувствую, меня побьют.

— Ты такой наивный.

— Ты спишь на полу в подвале.

— А ты присоединился ко мне, ковбой.

Его улыбка угасает, но не грустно.

— Из-за тебя это показалось привлекательным, говоритон.

Мое сознание, кажется, отключается.

Райан выглядит сосредоточенным, я никогда прежде не виделаего таким. Он убирает руку от моей щеки и просовывает ее под мои волосы, и меняпритягивает к нему, как вчера притянуло к Двери. Меня так влечет к нему, я немогла бы остановиться, даже если бы хотела, и я двигаюсь, пока не оказываюсьсверху на нем, и мы дышим одним воздухом.

Мы дышим одним воздухом, и затем наши губы соприкасаются.Его рот горячий, подбородок такой колючий, как я и полагала. Там, где он третсяоб меня, будет раздражение.

Его губы нежные. Мне всегда казалось, что они должны бытьжесткими, наверное, потому, что он всегда их сжимает. Может, потому, что онибыли такими, когда мы впервые поцеловались. У меня вырывается слабый стон — яне хотела, но тело все горит, и я прижимаюсь к нему крепче, двигаясь так, чтобыоказаться верхом. Я кладу ему руки на плечи, словно чтобы удержать на месте, ноего руки в моих волосах, он никуда не собирается уходить.

Он облизывает мои губы, я приоткрываю рот. На вкус он каккрепкий черный кофе. Без сахара. У него вкус пыла и страсти, вкус того, что явсегда хотела и никогда не имела.

— Пожалуйста. — Я говорю ему прямо в рот. —Пожалуйста.

Я не знаю, что прошу, но он, должно быть, знает, потому чтосадится, держа меня на коленях. Он снимает футболку сначала свою, потом мою.Проводит большими пальцами по серебряному шраму у меня на животе, и мое телонемеет, покалывает, я изумляюсь и схожу с ума, все одновременно. Его рукискользят по мне, он проводит пальцами по позвоночнику — и я вздрагиваю.

Очень осторожно он снимает лифчик, и, когда видит моюобнаженную грудь, у него вырывается вздох. Я панически надеюсь, что Рокси нетпоблизости, потому что я не собираюсь устраивать шоу.

Райан кладет меня на мат, мои соски прижимаются к его груди,к его шрамам, и я снова издаю стон. Его рот берет в плен мои губы, и онперекатывается, так чтобы оказаться у меня между ног.

— Да, — сдавленно произносит он, вжимаясь в менябедрами.

Он твердый, я чувствую это через его кожаные брюки, сквозьсвои джинсы, он прижимается ко мне там, где я хочу его — где он мне нужен.

— Да, — повторяю я, опуская руку вниз, между нами.

Его брюки застегнуты на пуговицы, я неловко вожусь с ними,ругаясь. Он смеется. Кожа тугая и неудобная для меня; представляю, как неудобноему самому. Он приподнимается надо мной и расстегивает брюки. Под ними ничегобольше нет. Боже мой! Я никогда не умела держать руки при себе — он горячий,твердый, и я так хочу попробовать его на вкус, но он мне не дает. Когда япытаюсь пошевелиться, он расстегивает мои джинсы. Я отталкиваю его и стягиваюих вместе с простыми белыми трусиками — обычные трусики, вовсе не то, что янадела бы, если бы думала, что такое может случиться.

Когда я поднимаю взгляд, он стоит надо мной, полностьюобнаженный. Понятия не имею, как он умудрился снять брюки и сапоги так быстро,но он сделал это и теперь стоит, глядя на меня так, словно я — это все, чего онхотел в своей жизни и не мог получить. Руки сжаты в кулаки, и он дышит тактяжело, словно пробежал марафон.

— Боже мой! — говорю я. — Не могу встать.

— Я тоже, — хрипло отвечает он и опускается наколени рядом со мной.

Его движения такие плавные, старые шрамы не мешают ему. Немогу представить… он так долго сражался с демонами и, несмотря на шрамы, —душевные, психические, еще какие-то, — остался относительно невредим. И онтакой сильный. Я ужасно, ужасно хочу облизать его всего.

— Я очень хочу облизать тебя всего, — говорю я, ион вздрагивает, и это чудесно, потому что, что может быть сексуальнее, чем бытьжеланной?

Не знаю.

— Господи, Элли, ты… — Он слишком далеко от меня,чтобы коснуться.

Мне хочется укрыться, потому что шрамы, которые таксексуально смотрятся на нем, заставляют меня чувствовать себя уязвимой. Все моинедостатки, освещенные ярким светом, у него перед глазами.

Но в его глазах страсть, зрачки расширены, и внезапно онкажется моложе, он ненасытный и…

Он склоняется надо мной, обнимая, его дыхание ласкает мойживот, он так близко, так близко…

— Я хочу коснуться тебя, — говорит он, его голостихий, глубокий, я чувствую его всей кожей, от груди и до клитора, и не могуудержаться, чтобы не задвигать бедрами навстречу этому звуку. — Я хочуузнать тебя всю, — говорит он, и это звучит как угроза, звучит какобещание.

У меня перехватывает дыхание.

— Сейчас, — произношу я. — Сейчас…пожалуйста…

Я приподнимаюсь навстречу ему, притягиваю его к себе, всебя…

Держа меня за спину, он с легкостью приподнимает меня, заставляясесть на него верхом. Он снова целует меня. Я чувствую его внизу живота, незнаю, сдерживается он или дразнит меня, но я больше не хочу ждать. Я становлюсьна колени, толкаю его на мат и на… да, на его кожаный плащ, должно быть, онсбросил его, перед тем как присоединиться ко мне. Он удивленно смотрит на меня,проводя руками по моему телу, лаская волосы, он шепчет мое имя снова и снова.

Одной рукой я опираюсь, другой направляю его в себя,опускаясь сверху, и вот — он внутри меня. Я падаю на него, не в состояниидержаться прямо, и единственное, что имеет значение, — это его рука намоей спине, его ладонь на моей голове. Мои груди расплющились о его грудь, и ячувствую легкую боль в месте нашего соединения — не потому, что он такойбольшой, а потому, что последний раз это было так давно. Это было так давно, ноон подходит мне, как вторая половинка, и это все, что я чувствую, он внутрименя, его горячее дыхание на моем лице. Я впиваюсь пальцами в его плечи исдвигаюсь как можно ниже, так чтобы он оказался так глубоко во мне, чтобы непонимать, где заканчивается он и начинаюсь я, широко раздвинутыми ногами ясжимаю его бедра.