«Уходи», — внушаю я ему.

— Иди, — утомленно роняю я. — Охотники и ясами разберемся.

— Отлично, — отвечает он и стремительно проноситсясквозь охотников.

Они расступаются, давая ему дорогу. Я надеюсь и молюсь, чтоя выгляжу не так, когда убегаю прочь, потому что он выглядит как капризничающийребенок.

Как только за Стэном захлопывается дверь, Райан кладет рукумне на плечо, слегка сжимая. Я надеюсь, что это пожатие можно перевести как «тытолько что поступила правильно», а не как «ты невероятно тупая».

Охотники спорят между собой с недовольными лицами. Яперестаю обращать на них внимание. Это все интересно, но охотничья политика —это ерунда. Я познакомилась с ней только сегодня и уже успела устать от этойдрамы. Как в правительстве — они все говорят и говорят, воюют и воюют,пререкаются, раздражают и шумят, и в конце концов решения принимают два или трисамых неприятных человека, которые кричат громче всех и никого не боятся.

Райан достает табак и папиросную бумагу и начинаетскручивать сигарету. Я знаю, что мне не должно это нравиться, но ондействительно круто смотрится, когда курит. И охотнику нет смысла беспокоитьсяо смерти от рака легких; раньше до него неизбежно доберется кое-что другое. Яне знаю, как Райан умудрился примириться с неизбежностью смерти. Разумеется,каждого из нас может сбить автобус посредине улицы в любое время, но этувероятность можно игнорировать. Гибель Райана реальна, это то, что должнопроизойти. По счастливой случайности этого еще не произошло.

Он поднимает глаза и ловит мой взгляд. Смотрит на меня. Втакие моменты мир словно уплывает куда-то. Мир просто уплывает. Райаноблизывает папиросную бумагу, склеивает сигарету и протягивает ее мне. Ятерпеть не могу сигареты без фильтра, потому что табак всегда забивается междузубов, но я все равно беру ее. Он дает «зиппо» прикурить. Дым проникает влегкие и жжет глаза, но я выпускаю колечки дыма и жду, когда охотникиутихомирятся.

Вот в чем дело: как я ощущаю, что с электричками что-то нетак, и слышу, как шепчут Двери в торговых центрах, — точно так же я знаю,что мне предстоит сделать что-то опасное. Я знаю это.

У меня очень плохое предчувствие.

Когда мы открыли Дверь шесть лет назад, какое-то время яжила в крошечной квартирке около закусочной, потому что старая Салли еще неперебралась во Флориду и не оставила меня за старшую. Я только что порвала сДжимми — застала его с Амандой во время бурной страсти рядом с грилем. Было бынеплохо, если бы они случайно обожглись, но мне пришлось их остановить. Мытолько что получили семь заказов на блинчики для учеников колледжа, а этасладкая парочка мешала мне выполнить заказ.

Я не виню Аманду. Она ничего не могла поделать. Ей никогдане приходит в голову — никогда! — что она может не получить то, чегохочет. Я тоже была такой, поэтому понимаю, в чем трудность. И Джимми следовалобыть умнее, но ни один мужчина не может сопротивляться дурацкому рту Аманды и ееострым локтям. Честно говоря, меня больше рассердило то, что они мешали мне накухне.

Так что Джимми стал прошлым, и у Аманды хватило уманекоторое время держаться от меня подальше. Но со временем я позволила ейвернуться, и она пришла.

Вот почему я продолжаю дружить с Амандой и Стэном. Потомучто, хотя они понятия не имеют, кто я теперь, и слабо представляют, с чем мнеприходится иметь дело каждый день, они привязаны ко мне. Они могли отделатьсяот меня, как сделала моя мать, и были бы отнюдь не одни — но они этого несделали. Они были со мной и продолжают оставаться со мной, и за такого родапреданность, по меньшей мере, заслуживают хоть что-то в ответ.

Я сижу на полу за барной стойкой, прислонившись к полкам иположив ноги на кучу смятых картонных коробок, которые я еще не успелавыбросить, и играюсь с телефоном. У меня есть мобильник, но у Райана — нет.Готова поспорить, что у Нарнии есть. Готова поспорить, что мобильники есть увсех, кроме Райана, ведь иметь удобный способ связи с ним — это слишком просто.

Нет, я несправедлива. Я понимаю, что иногда ему нужнапередышка. Для него это лишняя головная боль — иметь мобильник, платить посчетам каждый месяц, иметь водительские права. Он не может голосовать, потомучто не может зарегистрироваться для этого, ведь какая морока будет, если емупридется быть присяжным в суде или что-то в этом роде. Полное дерьмо и морока,как для любого другого, но для Райана это вдвойне плохо, потому что он и таквсе время беспокоится из-за демонов, когда он не рядом с Дверью.

Я волнуюсь за Аманду. Пожалуй, за Стэна я тоже волнуюсь, нов последнее время он был засранцем, так что пусть пока посидит в одиночестве,пока я не решу позвать его. Аманда, с другой стороны… когда я видела ее впоследний раз? Дон сказала, что она звонила, но по номеру закусочной, а немоему. Я действительно сбита с толку. Может быть, я что-то натворила?

Может быть, я что-то делаю недостаточно?

Но, черт побери, сложно иметь много терпения для драмы,когда управляешь закусочной. Закусочные — это тяжелый труд. Это намноготруднее, чем я могла предположить, честно говоря, потому, что я судила об этомпо тому, что показывали по телевизору — вроде сериала «Беверли-Хиллз, 90210»,где «Персиковая косточка» волшебным образом превратилась в процветающеезаведение.

Как мало я знала! Когда Салли уехала из города, у меня былакуча идей, и попытки внедрить эти идеи привели к множеству недоразумений.Например, если писать меню стихами, многие дальнобойщики и охотники на демоновзаказывают то, что, по их мнению, должно быть стейком с картофелем, а получаютстейк тартар со спаржей.

Позвольте мне кое-что вам сказать. Если вы когда-нибудьподадите дальнобойщику стейк тартар со спаржей и молодой картошкой в травах стопленым маслом, они отошлют тарелку на кухню и спросят, есть ли у вас мяснойрулет.

Это был последний раз, когда я разрешила Дон написать меню.С тех пор мы продолжали пользоваться первоначальной поваренной книгой Салли.Никто не может промахнуться с бифштексами и картофелем Салли или с ее мяснымрулетом.

Сейчас я сижу под барной стойкой, потому что, честное слово,слушать охотников чертовски скучно.

Судя по тому, что я поняла, бейсболки не доверяютшляпам-федорам или стетсонам, а… ну, об остальном вы можете догадаться. Этоодно большое представление недоверия. Кто больше обманывает, кто убил большедемонов, как надо охотиться. Теперь мне понятно, почему Райан не хочет спать сомной, — наверняка я федора. Федоры — это те, кто пытает демонов, задаваяим вопросы о потусторонних мирах, и таково предложение каждого охотника вфедоре — найти демона, пленить, пытать святой водой и заставить ответить напару чертовых вопросов о том, что происходит. Такой план я и сама могусоставить.

Бейсболки думают, что ничего плохого не происходит. Они всебеззаботные, как Оуэн, но под этой беззаботностью скрывается подлость. Онизаставляют меня вспоминать о маленьких детишках, отрывающих крылья у бабочек.Не для того, чтобы что-то получить, не ради информации, не потому, что такнадо, а потому, что им это нравится.