Было около двух часов, и клуб был закрыт. Таня подошла поближе, рассматривая обшарпанную дверь, с которой слезла белая краска. Засов венчал висячий, довольно мощный замок.

На окнах не было ставен. Изнутри они были задернуты плотными бордовыми портьерами. Этот темный цвет – цвет венозной крови – неприятно резал глаза.

Весь район был безлюден. Таня постояла несколько минут возле закрытой двери главного входа, затем решила обойти дом. Тощий кот с облезшей шерстью метнулся из-под ступенек, недобро косясь на Таню блестящим зеленым глазом. Она пошла вдоль здания, обогнула угол и свернула в небольшой грязный переулок, где дороги не было, а во всю ширь разливалась чуть подсохшая лужа застывшей грязи. В отдалении виднелась какая-то железная калитка. Тяжко вздохнув и призвав на помощь все свое мужество, Таня ступила в грязь переулка, искренне радуясь тому, что, отправляясь в этот поход, надела свои самые плохие ботинки.

Калитка была приоткрыта, и Таня протиснулась в узкий, похожий на колодец двор, заставленный деревянными ящиками, от чего он казался еще теснее. Здесь она тоже уткнулась в дверь – еще более обшарпанную, чем на главном входе. Замка на ней не было. Таня постучала, затем крикнула: – Есть здесь кто-нибудь? Эй!

Тишина. Днем клуб «Рай» был абсолютно пустым. Таня подергала дверь – заперто. Возвращаться сюда ночью ей не хотелось. Но что делать – если преследуют неудачи днем… Таня была не из тех, кто сдается так просто.

Она снова постучала – никакой реакции. В этом удручающем безмолвии не было даже котов, ничто не выдавало признаков жизни. У нее мелькнула мысль о том, что после смерти актера – вернее, не совсем смерти, а того, что он успел натворить, – это злосчастное кабаре закрыли до лучших времен. Но Туча не сказал ей об этом ни слова!

Таня снова вздохнула, собираясь уходить, как вдруг…

– Матерь Божья! Вырви мне глаз! – Женский, визг, раздавшийся за ее спиной, заставил Таню чуть ли не подпрыгнуть на месте, и в тот же самый момент кто-то изо всех сил бросился ей на шею. К своему огромному удивлению она узнала Фиру – свою подругу по Оперному театру, служившую статисткой одновременно с ней. След ее давно растворился во времени, и с тех самых пор, как их обеих уволили из Оперного – было это во времена еще французов, Антанты, – Таня не встречала свою веселую, жизнерадостную подругу, общаться с которой в свое время очень любила.

– Фира! Как я рада тебя видеть! – Таня обняла ее, отметив невольно, как сильно Фира изменилась внешне. От худенькой растерянной барышни с наивными глазами, помешанной на мужчинах, не осталось и следа. Фира пополнела, сделала модную прическу, обрезав волосы до плеч и завив их. Глаза ее стали чуть более тусклыми, а на лице появились первые морщинки. Но это то, что могла увидеть лишь Таня – потому, что хорошо знала подругу. Для всех остальных Фира осталась прежней.

Она выглядела просто шикарно! На ней была модная шубка из котика и шляпка с вуалеткой. Такие же модные лакированные ботинки делали ее ножки еще изящнее. Фира выглядела роскошной, состоятельной дамой, и Таня сразу поняла, что дела ее пошли в гору. Как и большинство женщин того времени, Фира была очень ярко накрашена, и насыщенная красная помада придавала ей несколько вульгарный вид. Таня помнила, что Фира всегда злоупотребляла косметикой, только в те годы на это у нее не было денег. Очевидно, они сейчас появились.

– Глаза б мои вырвались! Смотрю, ты ли это? – Фира заливалась смехом, обнимая Таню за плечи. – Думала, шпана местная, ну и дай, думаю, шугану. Надо их до черта шугать! А тут – ну вырви ж глаз да засунь за зубы! Мать чесная! Шо солнышко красное!

– Что ты тут делаешь? Вот уж не ожидала тебя тут увидеть! – сказала Таня.

– Как не ожидала? Я думала, ты до сюда до меня пришла! – удивилась Фира. – Думала, соскучилась за подругой та шандарахнулась как снег за голову! Или как?

– Я очень по тебе соскучилась! – призналась Таня. – Но встретить здесь тебя не ожидала, честно. А что ты делаешь в таком странном месте?

– Шо странном? Тю! Ты до чего? – Фира смотрела на нее удивленно. – Так до день просто. А то все как у людей!

– Что как у людей? – У Тани от непонимания закружилась голова – у Фиры всегда слова вылетали раньше мыслей, и даже в Оперном с ней сложно было говорить.

– Так ресторан мой! «Рай»! – гордо заявила Фира, поглядывая на Таню.

– Это твой ресторан? – Вот уж чего не ожидала Таня, так это подобного поворота. – Как твой? Этот клуб «Рай»?

– Мой, – с гордостью подтвердила Фира, – я всегда мечтала заправлять рестораном. Помнишь за это? А теперь – вот!

– А чего в таком странном месте? – не выдержала Таня.

– Так не мой был на то фасон! – вздохнула Фира. – Шо уж дали…

– Кто дал?

– Идем внутрь. Расскажу.

Разговаривая с Фирой, Таня не могла прогнать от себя одну странную мысль – такую же странную, как и все в этом месте. Фира очень сильно напоминала ей Иду! А с новой прической особенно. Между ними было какое-то необычное сходство, которое просто бросалось в глаза! Раньше Таня не замечала это так остро. А вот теперь…

Достав из сумочки ключ, Фира отперла двери. Они оказались в узкой прихожей, в которой слева была большая дверь, а справа начиналась деревянная лестница, ведущая на второй этаж.

– Дверь-то до кухни и зала, закрыто оно, мы к семи обычно открываем, – пояснила Фира, – к пяти только уборщицы придут, не прибрано там. Мы наверх пойдем, до моего кабинету.

Кабинет Фиры был роскошным! Кожаная мебель, зеркала. Из буфета Фира достала бутылку дорогого шампанского – за встречу.

– Вижу, дела твои идут неплохо, – улыбнулась Таня.

– А… – Фира махнула рукой, – ты ж за жизнь знаешь! Сегодня – густо, а завтра – пусто. Мир здесь такой. Так шо есть за сейчас ресторан – гуляем. А завтра прихлопнут хахеля мого, та и спалят ресторан до краю.

– Хахеля? – заинтересовалась Таня.

Вздохнув, Фира разлила шампанское и принялась рассказывать свою нехитрую историю. После увольнения из Оперного театра где она только не работала! Пела в каком-то кабаре, работала официанткой. Хорошо было, когда город захватили белые – вновь пооткрывались кафе-шантаны, и Фира с успехом пела в самых модных местах. Но потом город захватили красные, все увеселительные заведения позакрывались, а публику, которая жила в мире ночных клубов и ресторанов, выкинули на улицу.

– Вот же не веселятся сами, черти лысые, и другим не дают, – сердилась Фира, вспоминая тот неприятный период, – до чего ж скуку смертную морды эти стриженые довели! Кожанки да наганы! Ни один черт не разберет!

Фира осталась на улице, совершенно без денег. Ей пришлось переквалифицироваться в парикмахерши. Профессии ее обучила одна старушка, у которой она снимала угол в районе Пересыпи. У Фиры совершенно не было денег на нормальное жилье, и ей пришлось переехать в самый плохой район. Устроилась на работу Фира помощником парикмахера в одну мастерскую в районе Балковской ямы. И потянулись серые, однообразные, тяжелые и голодные дни.