Стук в дверь прервал ее мысли.

– Входи, Аарон, – сказала она и села в кровати.

Из соображений скромности надо было надеть халат, но у Розы не было на это сил, а потому она обрадовалась, что муж, обнаружив ее в одном полотенце, не утратил своего внешнего спокойствия.

Сердце Розы смягчилось, когда она увидела, что Аарон держит в руках поднос с завтраком: тост, намазанный маслом, и чашку черного чая.

– Я не знал, проснулась ли ты.

– А разве ты не слышал, как меня рвало? – усмехнулась Роза, беря поднос.

– Не слышал. Тошнота сегодня очень сильная?

– Такая же, как и обычно.

Роза осторожно попробовала тост, прожевала кусок, проглотила и немного подождала. Когда ее желудок не вернул еду обратно, она откусила еще чуть-чуть и заявила:

– Мне начинает казаться, что я попала в жестокое реалити-шоу, где людей, обожающих деликатесы, пытают, заставляя есть только вот эту гадость. – Она взмахнула тостом. – И я чувствую себя победителем этого шоу.

Аарон, не ответив, сунул руки в карманы джинсов, подошел к стеклянной стене и замер, глядя сквозь нее.

Роза механически пережевывала тост и разглядывала мужа. Что-то в его позе встревожило ее. Возможно, ей не стоило упоминать об утренней тошноте. Теперь Аарон будет волноваться за ее здоровье.

– Прости, я не хотела тебя расстраивать.

– Ты меня не расстроила.

– Правда?

Он повернулся.

– А с чего ты взяла, что я расстроился?

– Потому что… – Роза набрала воздуха в грудь. – Потому что я знаю, как это трудно для тебя.

– Что трудно?

– Видеть меня такой.

– Какой?

– Сам знаешь, какой.

– Нет, не знаю. – Аарон подошел к кровати и сел на край. – Скажи мне.

Роза отложила недоеденный тост и снова глубоко вдохнула.

– Тебе нелегко видеть, как я мучаюсь от токсикоза. Наверняка это беспокоит тебя.

– Я беспокоюсь, потому что… – Аарон запнулся и закончил: – Потому что переживаю за тебя.

– А еще потому, что мое недомогание напоминает тебе о болезни твоей матери.

Он нахмурился:

– Что?

– Только не говори, что моя тошнота и вынужденная диета не вызывают у тебя воспоминаний о том, как ты ухаживал за Лианой. Моя мама ведь тоже так страдала, – напомнила Роза. – Я знаю, что мой токсикоз схож по симптомам с реакцией на химиотерапию. И тебе, должно быть, нелегко снова наблюдать такое.

Бесстрастность на лице Аарона сменилась целой гаммой эмоций, словно он только что понял что-то очень важное.

– Именно это было причиной твоего ухода после того, как ты обнаружила у себя опухоль?

– Я ведь тебе уже это говорила.

– Нет, не говорила. То есть не так. – Он встал, в волнении провел рукой по волосам. – Значит, ты боялась, что, если у тебя обнаружат рак, это напомнит мне о болезни моей мамы?

Роза кивнула, понимая, что нет смысла отрицать.

– Я защищала тебя.

– От меня самого?

– От той боли, которую ты уже испытывал прежде. – Роза моргнула и с удивлением поняла, что плачет. – Я видела, что болезнь Лианы сделала с тобой. Я не могла снова подвергнуть тебя такому же испытанию. К тому же вина полностью лежала на мне, потому что я отказалась проходить обследование.

– А если бы ты его прошла, результат что-то изменил бы?

– Да.

– Возможно, если оказался бы отрицательным. А если бы у тебя нашли рак?

И в этот момент Роза поняла, что заблуждалась. Аарон прав. Прохождение обследования изменило бы ситуацию, только если опухоль оказалась бы незлокачественной. В противном случае Роза все равно бы ушла.

– Я… я хочу немного прогуляться, – заявила она. – Мне нужен свежий воздух.

Аарон коротко кивнул:

– Я с тобой.

– Нет!

– Вчера вечером ты чуть не упала в ресторане. Я иду с тобой. Полчаса на сборы.

Он вышел, прежде чем Роза успела возразить. Она сделала глубокий вдох, надеясь, что кислород поможет прояснить мысли.

Ради будущего ребенка нельзя было дольше игнорировать очевидное: Роза до сих пор боялась принимать решения, потому что всегда разрывалась между тем, что хотела сделать, и тем, как, по ее мнению, должна была поступить. А после приходилось принимать последствия – плохие или хорошие. Роза всегда винила свою мать за то, что та вынуждала ее действовать импульсивно. Но сейчас вину за свой выбор уже не припишешь Виолетте.

Осознание этого потрясло Розу, заставило ее понять, что прежде она искала себе оправданий. Причиной ее нерешительности был страх, потому что Роза не представляла, как можно жить своей жизнью, выйти из-под контроля матери.

Однако, сама того не осознавая, Роза сумела вырваться из этого порочного круга и самостоятельно построить свою жизнь с Аароном. Она ушла от мужа, потому что мир ее матери снова начал засасывать ее.

«Пора окончательно перестать использовать болезнь мамы как предлог, чтобы не жить своей жизнью, – сказала себе Роза. – Нельзя позволять прошлому отягощать душу и влиять на принимаемые решения». Произнеся эти слова, она глубоко вздохнула, ожидая, что станет легче, но напряжение во всем теле только усилилось. Одно дело – понимать, в чем не права, и совсем другое – суметь измениться…

Роза и Аарон шли молча. Он хотел сказать что-нибудь, чтобы нарушить тишину, но на ум ничего подходящего не приходило. Оставалось ждать, что жена заговорит первой и спасет его от мрачных мыслей, которые не давали спать всю ночь. Когда Роза призналась, что ушла из-за того, кем он был, это лишило Аарона всех иллюзий относительно себя. И теперь он не знал, как с этим справиться.

– Мне так этого не хватало, – негромко сказала Роза, закрыв глаза и подставив солнцу широко раскинутые руки. – Ты не устаешь?

– От чего?

– Так много думать.

Аарон еле сдержал улыбку.

– Устаю.

– Тогда зачем ты это делаешь?

– А разве есть способ не думать?

– Есть.

– Не может такого быть.

– Не веришь? Вот у меня, например, неплохо получается.

Теперь он улыбнулся.

– Это точно.

– Помнишь, как я высмеяла того парня, который вел себя на рождественском приеме как полная задница?

– Это был мой самый богатый клиент, – сухо прокомментировал Аарон.

Роза поморщилась:

– Извини. Вот об этом я точно тогда не подумала.