Просто какая-нибудь глупость, какая угодно, лишь бы она открыла дверь для долгого бессодержательного разговора. Почему это так сложно?

Она посмотрела на маму слева, хотела улыбнуться, но женщина рылась в сумке, а рядом визжала, вся в соплях, маленькая девочка. Справа Джен, закрыв глаза, что-то напевала, укачивая одну из близняшек.

Библиотекарша дочитала книгу, Ночная Сучка погладила непослушные волосы сына, а потом рассеянно, инстинктивно, наклонила голову и лизнула кудрявую прядь у него на макушке.

Даже не успев лизнуть его как следует, Ночная Сучка дернулась, будто ее ударили электричеством. Все ее тело бросило в жар, в холод и снова в жар, кровь прилила к ушам, и они покраснели. Она выпрямилась, закрыла глаза, глубоко вдохнула.

Никто этого не видел, сказала она себе. Все были заняты своими делами, потому что собирались уходить. Да я и не всерьез его лизнула, даже вообще не лизнула, а только чуть коснулась языком. Это нормально. Ничего тут такого странного.

Она успокаивала себя, снова и снова повторяя то, что, как она знала, было неправдой.

В конце концов она заставила себя открыть глаза и оглянуться по сторонам с самым спокойным и невозмутимым видом. Ничего не произошло. Она не совершила ничего странного. И что, если бы она в самом деле лизнула его в макушку? Может, она просто немного эксцентричная. Подумаешь, всего лишь странный поступок. Его не назовешь свидетельством ее собачьих приключений. Никто из тех, кто увидел, как она лизнула сына, не подумал: о, эта мать точно иногда превращается в собаку.

Все было в порядке.

Мама сопливой девочки вытирала ей лицо влажной салфеткой. Ребенок уже не плакал, а с удовольствием лакомился сухими колечками из ярко-розового контейнера. Справа Джен болтала с другими Книжными Мамочками. Дети играли в игрушки, которые библиотекарша достала из шкафа: пластмассовыми машинками и яркими плюшевыми мячами, пальчиковыми куклами и лего, кишащими микробами.

Все были заняты общением, и никто ее не видел. Ночная Сучка сделала глубокий выдох и стала наблюдать, как ее сын катает машинку, отпускает, хохочет, когда она разгоняется и врезается в стену.

Джен опять рассказывала про свои травы, потом Бэбс завела беседу о легинсах, а Поппи – о массажных маслах. Они жаловались на мужей, желавших знать, что они там такого делают с этими травами, почему тратят столько денег непонятно на что.

Обычно, если он спорит со мной и спорит, я кусаю его за ногу и не отпускаю, пока не сделает по-моему, заявила Джен и, откинув голову назад, шумно и громко расхохоталась.

Надо их дрессировать, вот и все, согласилась Поппи. Джен посмотрела на Ночную Сучку, подслушивавшую этот разговор.

Ты же понимаешь, о чем я, верно? спросила она Ночную Сучку, которая ошарашенно и смущенно улыбнулась и сказала: Что? А, ну да. Ха-ха. Конечно.

Я просто такая гррррр… Джен зарычала, обнажила зубы, вытаращила глаза и замотала головой. Книжные Мамочки захихикали, Ночная Сучка распахнула глаза чуть шире и слабо, неуверенно улыбнулась.

Ха-ха, сказала она. Да. Ага.

Слушай, сказала Джен, я тебе так и не рассказала о травах.

Если честно, травами я не интересуюсь, призналась Ночная Сучка, укладывая в сумку бутылку воды, сложенный пакет и грузовик, потому что не знала, что еще делать.

Вот тебе моя визитка, сказала Джен, порывшись в кошельке и выудив оттуда помятый четырехугольник. Я не всем подряд их раздаю, только людям, которые, как мне кажется, добьются успеха. Так что ты подумай. Я имею в виду, ты столько денег заработаешь. Отличная возможность.

Она помолчала, многозначительно посмотрела в глаза Ночной Сучке, и этот взгляд показался ей отработанным, как будто Джен практиковала его под флуоресцентными лампами в конференц-залах отелей.

Ночная Сучка не знала, как быть с лицом, какую эмоцию на нем отразить. Она была совершенно ошарашена не только поведением Джен – какая нормальная светловолосая мамочка со Среднего Запада стала бы показывать зубы и мотать головой? – но и отчетливым, безошибочным запахом, которым вновь повеяло от Джен, когда она наклонилась, чтобы достать визитку. Клубничный, клубничный, клубничный шампунь.

Ночная Сучка сказала себе, что все это, конечно, происходит лишь в ее голове. Клубничный шампунь – не такая уж редкость. И может быть, это была и не клубника даже? Может, малина? Манго? И что, если эта образцовая мать с искусно уложенными светлыми волосами пахнет точно так же, как загадочная собака, которая пришла к ней на лужайку и пыталась куда-то ее увести, пока две другие собаки укладывали спать ее сына? Она посмотрела на Бэбс и Поппи, стоявших по бокам от Джен. Поппи – длинные, пышные волосы с эффектом омбре, атлетическое телосложение. Бэбс – небольшой второй подбородок, чуть унылое лицо, как у грустной собаки. Ночная Сучка рассмеялась бы, не будь она так ошарашена. Было слишком нелепо хотя бы на мгновение предположить, что эти абсолютно нормальные матери живут второй, собачьей, жизнью. Да, она хотела найти других матерей, похожих на нее, но как только до нее дошло, что желание может стать реальностью, Ночная Сучка взмокла, у нее закружилась голова от зрительного контакта, от уже утихшего запаха клубники, от нелепости всей этой ситуации, от того, что случилось в выходные, и от того, что случилось сегодня среди Книжных Малышей, и от того, что известно одному Богу и что может случиться в будущем.

Господи, да ты вся горишь, пробормотала Джен, и на ее лице отразилось беспокойство. Подожди, дам тебе «Баланс», сказала она и вновь принялась рыться в своей огромной сумке.

Да не надо, спасибо, ответила Ночная Сучка, глядя на визитку, на которой Джен была обозначена как «Амбассадор страны Трав», а слоган гласил: «Живи той жизнью, какую заслуживаешь».

Спасибо, повторила Ночная Сучка, но мне ничего не надо. Она легла на пол, глубоко вдыхала и выдыхала и говорила себе, что все это происходит лишь в ее голове.

Перед ее глазами появилось лицо Джен. В руке она держала маленький пакетик с «Балансом». Выпей немножко, сказала она, и все будет в порядке. Я тебе напишу!

Она положила пакетик на грудь Ночной Сучки и ушла. Ночная Сучка осталась лежать в одиночестве на грязном фабричном ковре. Сын ползал и ползал по ней, потом сунул руку ей в рот и сказал: «Мама».

До этого момента Ночная Сучка держалась просто замечательно. Она продолжала жить своей жизнью, несмотря на мистические и пугающие события. Она решила, что справится и с Джен – рычащей, показывающей зубы, пахнущей клубникой, – и с тем, что видит в лицах Бэбс и Поппи собачьи черты. Да, ей хотелось крикнуть вслед Джен: Подожди! Вернись, пожалуйста! У меня к тебе столько вопросов!

А что она сказала бы дальше? Слушай, я понимаю, мы совсем незнакомы, но тебе не – ха-ха, ну разве это не смешно? – тебе не случалось порой превращаться в золотистого ретривера? Мне просто стало любопытно – раз ты пахнешь клубничным шампунем, то…

Но этот момент был упущен.